Лев Линьков - Капитан Старой черепахи

— Вот он, Северный хребет! — неестественно улыбнулся Николай.

— А ты... ты крепись... Скоро книзу полезем... Легче станет, — подбодрил Иван, хотя только что сам собирался умолять Николая присесть минут на пять и не мог без передышки произнести двух слов.

— Лошадям невмоготу, — виновато произнес Ни­колай.

Вытянувшись на мокрых камнях, Иван сразу по­чувствовал облегчение и ни за какие коврижки не признался бы сейчас, что только что готов был проклинать тот миг, когда добровольно вызвался поехать с Бочкаревым в Н-ск.

— Всего метров триста осталось, — посмотрел он вверх.

— Чепуха! — согласно кивнул Николай, растирая одеревеневшие икры. — Дотемна перевалим.

— Запросто! — подтвердил Иван.

Но «запросто» не вышло: неожиданно налетела метель, колючая, ослепляющая.

Друзья спрятались под выступом скалы, прижав­шись друг к другу, прикрыв собой снятый с Орлика сверток.

К утру метель утихла. Голодные, продрогшие, не отдохнувшие, а, напротив, еще более измученные — они не сомкнули глаз, — Бочкарев и Юдин с трудом выбрались из наметенного вокруг них за ночь сугро­ба. Орлик и Звездочка стояли рядом со скалой, за­индевевшие, будто в белых саванах. Глаза лошадей слезились от резкого ветра, и Ивану стало не по себе. Он обнял Звездочку за холодную, подрагивающую шею, смахнул с ресниц и с челки лошади бахрому инея, поцеловал в храп.

— Ладно, ладно тебе, Звездочка, не серчай, ду­маешь, мне слаще?

Друзья дали лошадям немного овса, прессован­ного сена, наскоро перекусили размоченными в воде галетами, — просто счастье, что они догадались вчера наломать у озерка веток арчи для костра, — и, со­гревшись кипятком из общего котелка, двинулись в путь.

Последние двести метров, оставшиеся до гребня хребта, они карабкались на четвереньках, через каждые пять минут останавливаясь передохнуть. Ло­шадей подтягивали на веревках. Немало хлопот до­ставил и сверток. Длинный и тяжелый, он стеснял движения, и Николай с Иваном по очереди взваливали его на спину, царапая об лед руки и черты­хаясь.

— Ну вот и все, «запросто»! — выпрямляясь, воскликнул Николай.

Они были на гребне хребта. Иван, тяжело дыша, встал бок о бок с товарищем, державшим на руках, словно ребенка, упакованный в плотную мешковину сверток.

Всюду, куда ни кинь взор, виднелись покрытые вечными снегами хребты. На западе голубел Адалай, на востоке синели кряжи сурового Мус-Даг-Дау, в самом центре которого, словно гигантская стороже­вая башня, гордо вздымался к небу высочайший пик. Отроги восточного хребта зажглись оранжевыми огнями, потом вершины заголубели, а когда брызну­ли первые солнечные лучи, на восточных склонах Адалая заполыхал пожар. Голубые вершины превра­тились в изумрудно-зеленые, на смену зеленым тонам вспыхнули фиолетовые и красные всех оттенков — от пурпурно-багряных до ярко-алых, словно на верши­нах гор проступала кровь земли.

Иван невольно залюбовался величественной па­норамой, подумав, что даже у самых неприветливых, суровых гор есть своя неповторимая красота.

— Надеть консервы, — вывел Ивана из состояния восторженности голос товарища.

Друзья вооружились дымчатыми очками-консер­вами, чтобы лед и снег не слепили глаза.

— Если мы не приедем в Н-ск завтра утром, то самолет улетит, — сказал Николай, будто бы это не было известно и без его напоминания.

Весь день, почти не отдыхая, они спускались се­верным склоном хребта й все-таки добрались до Чер­ного ущелья только к вечеру.

Николай проверил, крепко ли приторочен к седлу

сверток, и сказал:

— Езжай, Ваня, первым. За повод не держись...

Черное ущелье рассекало горы гигантскими сту­пенчатыми, сбросами. Юдин и Бочкарев ехали гуськом по нависшей над пропастью тропе, такой узкой, что двоим на ней и не разминуться.

Непроницаемая мгла царила вокруг. Бочкарев был прав: пришлось, опустив поводья, целиком до­вериться инстинкту коней.

Но как ни сторожко ступали Звездочка и Орлик, выбирая дорогу, все же иногда из-под их копыт, шур­ша, срывались в пропасть камни, и Иван чувствовал, как все холодеет у него внутри. Скоро ли взойдет луна? Не скроют ли ее тучи? Только бы не оступи­лась Звездочка, только бы не оступилась...

И, как на грех, Звездочка вдруг оступилась пра­вой передней ногой и, испуганно заржав, шарахну­лась назад, больно прижав колено Ивана к скале. В то же мгновение шагавший следом за ней Орлик встал на дыбы и попятился.

Николай схватился обеими руками за гриву коня. И когда тот, дрожа всем телом, опустился на перед­ние ноги, Николай почувствовал: свертка у седла нет. Видимо, стремительно вздыбившись, Орлик порвал веревку о скалу.