Лев Линьков - Капитан Старой черепахи

Стаи кайр то и дело поднимались в воздух. Когда они дружно, крыло к крылу, летели навстречу сторо­жевику, то напоминали стремительно несущееся об­лачко: грудь и шея птиц были белыми. Неожиданно они поворачивали обратно, и в мгновение облачко превращалось в черную полость, падающую в океан. Но пограничники не обращали внимания на птиц. За­то как только сторожевик миновал «птичий базар», все, даже невозмутимый сибиряк Иван Ростовцев, перешли на левый борт, и никто уже не отрывал глаз от берега. «Вихрь» поравнялся с лежбищем ушастых тюленей — котиков. Баулин еще издали увидел, что берег заполнен пугливыми животными, и скомандовал в машину сбавить ход. Зачем их тре­вожить!

Котики располагались на узкой каменистой бере­говой полосе «гаремами» — по тридцать-сорок ко­ричневато-серых, окруженных детенышами маток. В середине каждого «гарема», словно часовые на страже, бодрствовали рослые темно-серые самцы.

— Нежатся! Небось тут их тысяч пятьсот, не меньше, — с ласковым восхищением сказал Доронин.

— А вон тот секач здоров, пудов за сорок! — по­казал Левчук.

— Который? — поинтересовался Кирьянов.

— Да вон, правее рыжей скалы.

— Ревнует, старый шельмец! — усмехнулся боц­ман.

Огромный секач, о котором шла речь, был явно встревожен. Он поводил из стороны в сторону уса­той мордой и, обнажив клыки, зло поглядывал на че­тырех расхрабрившихся и совсем близко подошедших к «гарему» молодых котиков-холостяков.

За бухтой, где утес был совсем отвесным, на едва возвышавшихся над водой камнях нежились морские бобры.

Опершись о поручни ходового мостика, Баулин с любопытством наблюдал морских зверей в бинокль.

Вот плывет на спине самка, а на груди у нее пристроился смешной круглоголовый бобренок, а вот этому бобру то ли не хватило места на камнях, то ли такая уж ему пришла охота — он тоже повернулся на спину и блаженствует, покачиваясь на волнах.

Интерес пограничников к котикам и бобрам объяс­нялся не только тем, что всем добрым людям свой­ственна любовь к мирным животным, но и тем, что эти звери были частью тех богатств, которые охранял сторожевик. Мех котиков и морских бобров — заман­чивая приманка для хищников-зверобоев самых раз­личных национальностей. Пренебрегая тайфунами и рифами, нарушители частенько норовят подплыть к островам. Авось зеленый вымпел советского сторо­жевика не покажется над волной. Тогда риск окупится с лихвой.

Баулин выпрямился, сунул бинокль в футляр и, заложив руки за спину — первый признак плохого настроения,— посмотрел на голубую полынью в небе. Тучи почти совсем уже затянули ее. Ветер заметно посвежел. Сомнительное удовольствие снова попасть в шторм! И без того двое суток уткой ныряешь в вол­нах. Вспомнилось, что сегодня четверг. Ольга уйдет в клуб базы на занятия кружка кройки и шитья. Значит, Марийка опять останется вечером дома одна с соседским Витюшкой; соседская бабка ложится с петухами. Чего доброго, Витька опять вспорет нож­ницами .подушку и разукрасит себя и Маринку перь­ями. И убрала ли Ольга спички? Не учинили бы ребя­тишки пожар...

Шторм навалился раньше, чем его ждали.

Смахнув с лица соленые капли, Баулин натянул капюшон и пошире расставил ноги. Мысли о доме нарушил взобравшийся на мостик вестовой. Он пере­дал донесение радиста. Радист сообщал, что где-то поблизости сыплет «морзянкой» какое-то судно.

«Ого! Пожаловали!» Капитан третьего ранга скомандовал лечь на обратный курс, и через несколь­ко минут «Вихрь» уже мчался по направлению к на­рушителям. Судя по пеленгу, незваные «гости» нахо­дились где-то у западного берега острова К.

Через полчаса хорошего хода среди волн вырисовалась стройная двухмачтовая моторно-парусная шхуна. «Хризантема!» Баулин сразу узнал ее по ран­гоуту. Высокие, слегка склоненные к корме фок- и гротмачты, изящные длинные реи, гордо вздернутый над. заостренным форштевнем бушприт, с туго на­полненными ветром кливерами, придавали шхуне тот особый щегольской вид, который так ценят истые моряки. Старая знакомая!..

«Хризантема» нередко шныряла близ Курил, явно занимаясь не только хищническим ловом рыбы, а и морской разведкой, но всегда ловко уходила от по­граничников и ни разу еще не попалась им в совет­ских водах с поличным. Как-то, уже давно, она лови­ла на траверзе мыса Туманов горбушу и, вовремя успев выбрать сети, удрала от «Вихря» в нейтраль­ные воды; потом она — боцман Доронин уверял, что он узнал ее тогда, — пользуясь густым туманом, вильнула в Малом проливе перед «Вихрем» кормой в каком-нибудь кабельтове и, из боязни, что ее задер­жат, выбросила за борт анкерку. Доронину и Кирья­нову, с риском для жизни, еле-еле удалось достать анкерку с отмели. В дубовом бочонке были спрятаны американский портативный киносъемочный аппарат с телеобъективом и пять кассет с пленкой: улика — попадись «Хризантема»! — была бы неопровержи­мая! Безусловный шпионаж... Но не пойман — не вор и не шпион. Однако, видно, старого бандита только могила исправит. Американские власти в Япо­нии явно используют старую самурайскую разведку и поддерживают пиратов-рыболовов, и те, нет-нет да и приплывут с Хоккайдо. То, видите ли, у них поломалась машина, то их занесла непогода...