Сергей Давыдов - Путаный след

— Такую пушку видел?

— Какая уж там пушка, — недоверчиво покосился Сверлилкин. — Спички есть спички! Ими не выстрелишь.

— Да, да! Не выстрелишь! Ну-ка, пригнись!

Механик размахнулся и с силой швырнув болты, угодил головкой в стальную плиту, на которой выправляли валы.

Раздался гулкий выстрел, болты разлетелись невесть куда, а гайка с силой врезалась в потолок, оставив на нем вмятину и просыпав на пол серую штукатурку.

— Мина, — сказал Сверлилкин, не веря глазам.

— Бомба, — усмехнулся Соколов. — А есть еще поджигалы. Берешь трубку, приделываешь ручку…

— Эти я знаю, — перебил Сверлилкин. — Мастерили рыбу глушить.

— Правильно. Надо только спичек побольше, — механик помолчал и добавил: — Смотри за пацаненком! Ты меня понял, надеюсь!

«Ну и голова, — восхищался Сверлилкин. — А ведь прав. Пацан-то с характером, оказывается. Ишь, морду ему разбили, так он успокоиться не хочет… Неужели сам взрыватель смастерить задумал? Если так, то у него ещё есть мины!»

Ого! Давненько не приходилось ему видеть такого стола! Ну и Шашкин! Для кого это он так расстарался?

На столе, поблескивая прозрачными кристалликами соли, нежно розовел шпик, румянилась в блюде печеная картошка, пузырился квас в коричневом жбане, крутобокие крупные яйца грудились в миске, желтел мед в стакане, белела простокваша в горшке и сметана в плошке…

— Я потом… я потом приду, — попятился Сверлилкин назад к двери. — Гостей ждёте, так я потом…

Ласточка, худая, как палка, всплеснула руками:

— Куда ж ты, а? Тебе ж, чай, заготовлено. Сам-то сейчас явится, за бутылкой направился. Садись, садись.

Сверлилкин не верил своим ушам. Спятила.

— Садись же, сокол ясный!

Пожав плечами, «сокол ясный» присел на краешек скамьи.

— Сейчас я жаренку из печки выволоку, — Шашкина, отодвинув заслонку, полезла в печь ухватом.

В избу шумно ввалился Шашкин. Вытащив из кармана бутылку с прозрачной жидкостью и хлопнув ею перед Сверлилкиным, Шашкин заорал:

— Первач! Не веришь? Могу побожиться! Сам такого не пивал еще, а тебе раздобыл! Пей! Бери! Хватай всё! Давай, что же ты сидишь-то? Ах, молчун! Не сказал ведь, что с комендантом-то лично знакомец! Я бы тебя разве так харчевал бы?! Я-то за им слежу, дурак, слежу, а он… Да ты ешь, ешь! Вызвал меня давеча-то комендант, иду, и душа трясется, а комендант как заорет, знает ведь по-русски, как орать-то: «Ты что, моего лучшего механика голодом моришь, да? Убиваешь его, да?! Моего лучшего механика!» — Шашкин насильно сунул ложку в руку Сверлилкину и пообещал: — Ешь! Таперя каждый день тебя так харчевать буду! Коменданту только скажи, ладно?!

«Вон оно что! — чуть не прыснув от смеха, подумал Сверлилкин. — Вон оно что… ну уж, если так…»

И, усевшись на лавке поудобнее, он начал уписывать за обе щеки всё, что было на столе. И сало упругое розоватое, и румяную картошку со сметаной, и холодные крутые яйца.

— Чарку бери! — стоял у стола Шашкин.

Сверлилкин не забывал и чарочку, не обращая внимания на их жадные взоры.

«Если так — ничего не оставлю, — веселился в душе Сверлилкин. — Ай, да механик Соколов!»

— Ростом-то мал, жрать-то удал, — не выдержал наконец Шашкин, но тут же спохватился: — Ешь, ешь! Только коменданту чтоб было сказано! А так — ешь всё, чёрт с тобой!

Но где тут маленькому Сверлилкину съесть всё, когда на столе такие горы! Почувствовав тяжесть в желудке, поняв, что наполнен едой по самое горло, Сверлилкин поднялся из-за стола.

— Убирать? — спросила Шашкина.

— Ну да! Попозже приду, доем, — огорошил её Сверлилкин. — Полежу пойду часок…

— А работать сегодня не будешь? — робко спросил Шашкин. — Там самовар принесли…

— Какая теперь работа! Устал. Целый день на ногах, это ж не сверло заточить!

И он пошел к себе в сарай.

— Оставайся уж здесь, — сказал ему вдогонку Шашкин, — мы тебе не на лавке теперь постелим-то! На печи!

— Да ну… я прохладу люблю!

Дверь в сарай была приоткрыта, но Сверлилкин не удивился: заказчики частенько дожидались его прихода в сарае.

— Кто здесь? Постой, неужели ты, Анна?

— Я вас давно дожидаюсь, — почему-то шепотом ответила мать Митьки. — Да вы никак навеселе… — Она вздохнула. — Тогда ладно…

— Что случилось? — встревожился он, сразу трезвея, понимая, что Анна зря не придёт. — Выпил я… не обращай внимания! Что с Митькой?

— Плохо, — она тихонько всхлипнула. — Письмо нашел.

— Анна! — вскрикнул он, увидев, что женщина покачнулась и вот-вот упадет. — Садись на постель, садись… давай помогу, вот так, Аннушка, так, милая… письмо? Какое письмо?