Сергей Давыдов - Путаный след

Так вот. Мины бывают разные, Митька. Есть мины-сюрпризы. Если мы возьмем с тобой эту шашку тола, вставим сюда капсюль, а сюда взрыватель устроим на пружине, а потом возьмем и положим на это что-нибудь… ну, лукошко с яйцами или шмат сала побольше. Фашист придёт, цап сало, а тут пружинка щелк, капсюль трах — и порядок! Нечего по русской земле ходить, гад! Но мы с тобой такие мины делать не станем… Есть ещё и такие фокусы: привязываешь к чеке проволочку, а другой её конец к ручке двери.

Лет тебе жаль маловато… Если по-настоящему, то не имею я права тебя в это дело втравливать… Но знаешь, Митька, в Ленинграде у нас такие пацаны в народном ополчении с немцами насмерть дерутся! Однолетки твои. Двое со мной были… Золото пацаны! Но я не к тому это. Ты если не сможешь, то скажи, а… Ладно, ладно! Не сердись. Знаю, что ты за человек!

Так слушай. Фокусы мы не станем устраивать. Ты видел, сколько машин у них сворачивает на развилке? Аэродром строят. Ровно в семь утра начинают ездить, это я уже засек. Значит, мы с тобой должны примерно часам к шести ставить мину. Почему к шести? Ночью там тоже ходят машины. Одиночные. Если рванет ночью, то они успеют до утра навести порядок. А если утром, да ещё когда колонна… На полдня им движение задержим!

Хорошо бы не одну, а хотя бы две мины воткнуть. Одна рванёт, они в объезд, а тут ещё штучка! Но это мы с тобой ещё обмозгуем. Мы же не век одни будем! Рванем раз, ну, два. Услышат же наши взрывы партизаны. Где-нибудь они тут имеются.

Митька! Должен тебя сразу предупредить, если нас поймают… Понимаешь, да?! Но и это не всё! Есть такая поговорка, парень: «минер ошибается только раз». Тронешь не ту проволочку — и всё: взрыватель соскочит, детонатор сработает, а дальше ты уже знаешь, что будет. Это тебе не сверло заточить.

Но главное, Митька! Главного я тебе еще не сказал… В селе живут разные человеки. Есть такие, что только и ждут момента, чтобы уйти в партизаны. Для них наши взрывы будут вроде сигнала в атаку. Но есть в селе совсем другие люди. Нет, они, конечно, не предатели, фашистов ненавидят не меньше нас! Но они… Понимаешь, Митька, они приспособились! Пока село переходило из рук в руки, гибли люди, горели дома. Сейчас стало поспокойнее. Гоняют немцы их на работу, так к работе они с детства привычные, это им не в тягость, а так что… траву косить дают, землю пахать не запрещают.

Может, и нам, Митька, переждать, пока Красная Армия придет? Ты коров пасешь, а я слесарю. Чего нам! Я — инвалид, ты — пацан сопливый. Как говорится: «старики и дети»! Но чьи старики, а? Чьи дети?! У тебя отец погиб на фронте, а у меня сын. И дочка в Ленинграде от голода померла. А я в народное ополчение явился. Не сказал никому, что половины легкого нет, в финскую еще застудился. Документы сейчас некому там проверять, все воюют. Старики, мальчишки, инвалиды, не инвалиды. В разведку я попросился, а послали в минеры. Тоже можно! Лишь бы к делу быть приставленным. Ещё лучше с техникой дело иметь. Я тридцать лет с ней вожусь, вон сколько! Тебе четырнадцать? А потом вот что случилось… эх-ма… ставил я мины за Кировским заводом. Слыхал такой? Ну, бывший Путиловский. Немцы меня с пацанами и окружили. Витя и Валера мальчишек звали. Рванули мы гранату, чтобы в плен не сдаваться. Да меня только лишь контузило…

Что со мной фашисты делали… это я тебе потом расскажу… Живучий я какой-то, что ли! Видят немцы, что ещё живой, надоел им, наверное, так они меня в вагон-телятник и повезли. Повезли, повезли-и. В Германию, вроде бы. Да я удрал из эшелона! Как? Тоже потом расскажу. Трудно, конечно, это не сверло заточить… А потом я по селам пошёл. Нигде не задерживался, пока до вас не добрёл. Подумать только, устроился здесь — и хоть бы что. Ха-ха-ха! Посреди бела дня при немцах хожу… Спасся! Но знаешь, Митька… глаза вот так зажму и вижу: детишки в Ленинграде, в Гавани моей на мостовых лежат. Скрюченные. Снегом их замело…

Ну да ладно. Надо вот что продумать… каждый раз сюда ходить нечего. Опасно. Да и мастерить здесь мне нечем, а повозиться как следует надо. Сейчас мы возьмём пару штук, а дверь эту как следует замаскируем. Только где их лучше держать?.. Постой, постой… Ага! Знаю, Митька. Ха-ха, никто никогда не додумается! Пошли. Сегодня суббота, значит. Во вторник, нет, в понедельник устроим немцам гуляние с фейерверком. Давай отсюда живей, а я капсюли возьму. Вот так, осторожненько…

Глубокой ночью при свете немецкого аккумуляторного фонаря Сверлилкин мастерил свою адскую машину.