М.Винкман Е.Иванов - Это было в горах

Вот он лежит на большом ветвистом дереве, кажется, дубе. Лежит на развилке сучка и пристально-пристально вглядывается в дальние кусты... Скоро один из них еле заметно колыхнулся, и в высокой траве показалась ненавистная фигура в зеленом мундире. Он наводит ружье, прицеливается, и гитлеровец падает мертвым. За отца!

Замечтавшись, Димка оступился и сейчас же почувствовал нестерпимую боль в ступне. Его затошнило, перед глазами завертелись зеленые, фиолетовые, оранжевые круги...

Сокол остановился и потянулся к своему другу мягкими влажными губами. За Соколом остановилась вторая лошадь, третья.

— Что случилось, Дима? — тревожно спросила подбежавшая Лидия Петровна.

— Нога подвернулась...

— Сильно болит?

Димка ответил насколько мог спокойно:

— Не очень, только итти не могу. Вы идите одни, а я посижу, потру ногу и догоню.

— Леонтьич! — крикнула Лидия Петровна.— Помогите мне разложить вьюк с Сокола на других лошадей. На Соколе оставим только спальные мешки!

Димка начал было протестовать, но начальница отряда строго сдвинула брови.

— Пока что здесь командую я, а ты изволь подчиняться.

Через несколько минут подросток с помощью Лидии Петровны вскарабкался на Сокола и повел караван дальше.

Под вечер отряд спустился к ручью, у которого была обнаружена киноварь. До заката Лидия Петровна и Леонтьич успели разбить лагерь. Димка с компрессом на ноге, устроившись у громадной лиственницы, поваленной ветром, досадовал, что ничем не может помочь уставшей женщине. Леонтьич ворчал и все спрашивал, скоро ли придут Борис и Нуклай.

Лидия Петровна, наоборот, казалась совсем спокойной. Но подросток каким-то чутьем угадывал, что волнуется и она. Какова-то будет эта первая ночь в Долине Смерти?

Леонтьич развел костер и курил трубку за трубкой, оглядываясь по сторонам и чутко к чему-то прислушиваясь.

Лидия Петровна наконец не выдержала: — Что же вы сидите, Леонтьич? Я ведь говорила вам: берите любую лошадь и поезжайте наверх. Утром вернетесь.

Леонтьич заколебался. Димке показалось, что в душе проводника идёт глухая борьба между чувством долга и страхом.

Но страх, видимо, оказался сильнее. Отведя глаза в сторону, Леонтьич поднялся и буркнул:

— Не сердись, начальница. Утром приеду... Однако к лошадям он пошел неторопливо, то и дело

останавливаясь, а затем очень долго возился около них. Лидия Петровна успела приготовить ужин, когда за поворотом ручья раздался дробный перестук копыт.

— Поехал,— с усмешкой сказала она.— Как все-таки трудно бороться с суевериями.

Димка не знал, что ответить. Помня совет Нуклая, он неотступно следил за Леонтьичем, но ничего подозрительного не замечал. Проводник, как проводник. Правда, не совсем приятный, но, может быть, такой уж у него характер...

Тем временем Лидия Петровна ещё раз осмотрела ногу своего помощника, переменила компресс и, пожелав спокойной ночи, мимоходом заметила:

— Ничего страшного нет: растяжение сухожилий. Но полежать тебе придется. В маршрут буду ходить с Леонтьичем. Он будет рыть закопушки, я — промывать шлихи.

После компрессов Димке стало как будто легче, боль утихла, жар в ноге прошел. Но уснуть он не мог еще долго. Невольно прислушивался к ночным шумам за брезентовым пологом палатки. На всякий случай молодой разведчик потрогал ружье, лежавшее рядом со спальным мешком.

Прислушиваясь к неровному дыханию Лидии Петровны, Димка чувствовал, что и ей не спится. «Наверное, думает о том, как будет работать с Леонтьичем, как тяжело придется Светлане». Вздохнув, перевернулся на другой бок.

...Первое, что услышал Димка утром, было сообщение Лидии Петровны:

— Леонтьич вернулся хмурый. Поздоровался со мной и, ни слова не говоря, поехал к лошадям.

Из палатки Димка выбрался с трудом.

— Только не ступай на больную ногу,— предупредила начальница.— Сейчас для тебя самое главное — покой. Лежи!

Она хотела еще что-то посоветовать, но в эту минуту к костру подошел Леонтьич. Его лицо было так мрачно, что Лидия Петровна невольно встревожилась.

— Что с вами, Леонтьич?

— Сокол пропал,— буркнул проводник и опустил глаза в землю.

— Сокол? Пропал? — глухо повторила Лидия Петровна.— Как пропал? Убежал?

— Сдох. Совсем сдох!

Димка, всплеснув руками и не глядя на Леонтьичз, заковылял в кедровую рощицу, где паслись лошади.

— Дима, куда ты? Дима! — закричала ошеломленная Лидия Петровна.

Отыскать Сокола в густой высокой траве было не просто. Долго ковылял Димка от дерева к дереву, пока не увидел большой, вздувшийся живот лошади. Над трупом уже вились сине-зеленые мухи. Голова Сокола была как-то странно откинута в сторону. Подросток долго не мог оторвать взгляда от этой головы и полуприкрытых остекленевших глаз своего любимца.