Михаил Ляшенко - Из Питера в Питер. Повесть

- Бог не дал нам детей.

- Мы подружились с сотнями детей, которых можем считать почти своими, и в Европе, и в Центральной Америке, и в Китае, - мягко добавил мистер Крук.

- Джеральд хочет сказать, - пояснила Энн Крук, - что мы с двадцати лет работаем в организациях Красного Креста, и почти все время с детьми…

Они стали рассказывать, и у Кати скоро заблестели глаза. Ей почудилось, что ожил мамин и ее любимец, покровитель всех обездоленных, доктор Гааз, да еще с женой… Круки объездили полмира, спасая белых, красных, черных, желтых детей от верной гибели… Они не хвастались. Напротив, они искренне огорчались, что делали куда меньше, чем было необходимо, и что многие тысячи детей все-таки погибли…

- А почему вы решили помогать нам? - спросила Катя.

Круки переглянулись. Потом Энн взглянула на Катю, и лицо ее смягчилось:

- Нам показалось, что вы не переживете эту зиму.

Катя очень удивилась:

- Что вы! Мы бы как-нибудь перекрутились. Вот в Петербурге был голод, это да, и все-таки жили… - Тут у нее лицо словно осунулось, тени под глазами стали чернее. Но, не поднимая глаз и что-то невидимое перебирая пальчиками на столе, она вежливо объясняла: - Мы все вместе, понимаете? Это очень важно… Очень важно, когда все вместе… Надо спасать тех, кто всеми покинут…

Миссис Крук покачала головой:

- Поздно. Все решено. Будем заниматься вами.

- Почти восемьсот ребят - это немало! - радостно улыбнулся Джеральд. - Восемьсот жизней…

И они вдруг притихли, склонив головы и что-то шепча. Катя смущенно отвернулась, но все же косилась на Круков. Похоже, они молились.

- Надеюсь, Робинсу больше повезет у большевиков, - вздохнув, бодро сказала потом миссис Крук, будто разговор и не прерывался молитвой.

Джеральд оживленно согласился, а Катя с любопытством уставилась на миссис Крук:

- Разве ваш Красный Крест работает и у… - она чуть не сказала «у наших», но запнулась, - …там, на той стороне, у большевиков?

- Дитя мое, - торжественно произнес мистер Крук, - мы стараемся быть везде!

- Значит, вы не за Колчака?

Круки снова переглянулись, и Энн сделала такой жест, будто что-то решительно отбросила:

- Мы всегда за детей. Только! В Китае условия были не лучше. Одни генералы дрались против других, уезд на уезд, а дети гибли. Там погибло очень много детей… Но еще хуже - диктаторы в странах Центральной Америки и Карибского бассейна. Чем меньше страна, тем ненасытней и кровожадней диктатор. Что же вы думаете, мы были за этих генералов, диктаторов? Мы спасали детей…

У Кати блестели глаза. Она смущенно улыбалась. Эта суровая Энн Крук ей чем-то напоминала маму. Дома у них тоже не принято было «лизаться», как говорила мама, воспитывалась сдержанность чувств.

- Вы хотите что-то спросить? - сухо заговорила миссис Крук.

Катя покачала головой.

- Неправда, - уставилась на нее рыбьими глазами миссис Крук.

- Не спрашиваю, значит, не хочу, - попыталась в тон ей отвечать Катя, но не выдержала и улыбнулась: - Не сейчас…

Она хотела уйти, но они попросили ее еще посидеть. Катя поняла, что чем-то им тоже нравится, и обрадовалась… А вообще-то Крукам тут, конечно, нелегко… Может, они устали от вечных скитаний, тяжелых забот. И им хотелось посидеть у мигающего каганца пусть с чужой, но славной девочкой, которая по возрасту могла быть их дочкой.

Они спрашивали Катю о ее родителях, о том, с кем она дружит, почему Катя назвала фамилии Ручкина, Гольцова, Колчина…

- Ручкин - это тот парень, который нашел мои перчатки? - многозначительно подмигнул мистер Крук.

Энн зашипела на него, но перестала, увидев, как улыбается Катя… Почему-то Ларька решился прикинуться жуликоватым, вроде Ростика. Катя не собиралась его выдавать. И вообще она теперь отвечала сдержанно, скупо, как ни нравились ей Круки. Ларька велел держать с Круками ухо востро. Хотя, наверно, это глупо. Катя хотела бы жить, как они - путешествовать по всему свету и помогать несчастным…

Вскоре после этого чаепития, накануне отъезда из приюта, Аркашка поделился с Ларькой своими планами:

- Надо пощупать Майкла! Он же свой парень!

- Ну да? - скептически хмыкнул Ларька. Впрочем, Смит нравился и ему.

Аркашка настаивал на своем, и Ларька только пожал плечами:

- Если тебе пришла охота схлопотать по носу, валяй.

- Я расскажу ему о краскоме, - загорелся Аркашка.

Ларька нахмурился, молча рассматривая друга.

- Не, о знамени не скажу, - понял Аркашка.

Но когда он сошелся со своим любимцем, Майклом Смитом, и начал было рассказ о краскоме, что-то сразу стало мешать.