— Ну, а Яков, как там? — спросил Сергии после того как Маша умылась, переоделась во все сухое и выпила чашку горячего чаю.
— Яков Матвеевич здоров.
— Уж наверное здоров! Я спрашиваю воюет как? Недавно у нас тут в Ламбасручье Орлов здорово пошуровал. Наверное, и Яков там был. Бедовый он парень. А про Орлова кругом объявления вывешены.
Маша, как могла рассказала о Якове, хотя сама-то, в сущности, была едва знакома с ним. Хотела она еще что-то добавить да вдруг почувствовала такие спазмы в горле, что не могла и слова вымолвить. Долго отпаивала ее теплым молоком добрейшая Мария Антоновна, жена Сергина. Спать девушку уложила на русскую печку.
— Спи, доченька, спокойно. Утром мы что-нибудь придумаем, — сказала Мария Антоновна и стала развешивать Машину одежду для просушки.
Девушка легла, но сон никак не шел к ней: беспокоила судьба груза, оставленного в лесу. Да и мало ли еще о чем может думать человек, впервые оказавшийся с таким ответственным заданием в тылу врага. А потом ведь до сих пор не сообщила командованию о своем благополучном приземлении. Все попытки связаться оканчивались неудачей. «Что же случилось с рацией? — думала девушка. — Наверное, отсырела, когда приземлилась на болоте. Теперь ее надо разобрать, а на это требуется время». Долго не спала Маша, но усталость все же взяла свое.
Утром, чуть забрезжил рассвет, девушка проснулась от прикосновения заботливой руки.
— Доброе утро, Мария Антоновна!
— Вставай, Валюша. Пора.
— К этому времени хозяева успели оборудовать тайник, где устроилась Валя. Груз они с Николаем Степановичем решили вывезти ближайшей ночью. Но для этого лошадь нужна. Где ее взять?
— Здесь без Дмитрия Гавриловича не обойтись, — заметил Сергин.
— Какого это?
— Самойлова. Бывшего старосты. Вечером я вас познакомлю.
Когда стемнело, пришел Самойлов: сухощавый, невысокий. Умные стариковские глаза его были слегка прищурены.
— Ну, значит, с благополучным вас прибытием! — сказал он, внимательно глядя на девушку, будто желая убедиться, тот ли это человек, о котором он слышал.
— Здравствуйте, дедушка.
— Так что, внучка, помощь, значит, требуется?
— Да.
— Хорошо. Завтра ночью. Раньше никак нельзя.
Самойлов был хозяином своего слова. На следующую ночь он въехал во двор Сергина. Спрятав девушку под сеном, старики сами уселись так, что ни у кого и мысли не могло возникнуть, что в санях есть кто-либо третий. Только в лесу Маше позволили отдышаться. Обратно возвратились благополучно.
А на седьмой день из деревни Мунозеро полетели позывные, к которым чутко прислушивались там, на Большой земле: сведения о расположении войск противника, его береговой обороне, о складах боеприпасов. А оттуда неслись сюда, в ночь, слова ободрения и поддержки. Да и ночь теперь не была такой непроглядной, как прежде: близился рассвет…
Но работа в тылу продолжала оставаться смертельно опасной. В этом Маша имела возможность убедиться уже на следующее утро после того, как они съездили за грузом. К ней в тайник пришла донельзя взволнованная Мария Антоновна:
— Ну, Валюта, — сказала она, — теперь надо держать ухо востро.
— А что случилось?
— Да жена нового старосты что-то заподозрила. Когда вы ночью возвращались, она, оказывается, с саней глаз не спускала. Думала не заметит никто. А самойловская невестка начеку была. Говорит, и сегодня с рассветом видела, как старостиха в санях ковырялась.
— Чего же она искала?
— А я так думаю: прошлогодний снег. Ладно. Я к тому зашла, чтоб упредить тебя.
Прошло недели две. Все это время жена старосты вела себя крайне подозрительно. Но потом, казалось, она потеряла интерес к сергинскому дому.
Маша продолжала вести свою нелегкую работу. Аккуратно переписанные ею сводки Информбюро появлялись во многих деревнях Заонежья, где все больше становилось доверенных, надежных людей.
Все шло хорошо. Но однажды пришлось разведчице снова вспомнить о старостихе. Видно, не без ее участия пожаловал в дом незваный гость.
Как-то допоздна Маша засиделась за чаем с матерью Сергина — Александрой Федоровной. Разговорились они, довоенную жизнь вспомнили и не заметили, как подкатили к дому щегольские санки, из которых, не торопясь, выбрался дородный, но еще довольно молодой человек в поповской рясе, перепоясанной ремнем, и с тяжелым пистолетом на боку.
Совершенно случайно глянула Александра Федоровна в окно и взволнованно сказала:
— Полезай скорей под лавку, Валюша!
Читать дальше