Исаак Бацер - Позывные из ночи

— Нет, не возьмешь! — кричит Орлов, как будто кто-то из врагов может его услышать. Он стреляет короткими очередями и, видя как падают в чаще шюцкоровцы, приговаривает: — Это за Ржанского, за Сюкалина!

До десятка вражеских солдат уже валяется на берегу. Но каратели все время получают подкрепления. Им удается оттеснить от основной группы разведчиков человек шесть-семь.

— Гранаты к бою! — командует Орлов.

«Малая артиллерия» позволяет немного выправить положение. И все-таки многих своих товарищей не досчитались разведчики, прежде чем сумели оторваться от преследователей. Потеряли тех, кто ушел влево. Из них только одному Ермолаеву удалось вырваться из вражеского кольца. Он неделю скрывался в лесу, потом разыскал на берегу лодку, оставленную местными жителями, и один переплыл озеро.

Оставшимся в отряде удалось выйти из-под огня. Когда стемнело, они пошли к лодкам и, несмотря на сильный ветер, отплыли от берега. Романов правил веслом. Орлов сидел рядом с ним, сверяя курс по компасу. Те, кто не был на веслах, котелками, банками вычерпывали воду.

Подошли к горловине губы. Теперь уже нельзя было рассчитывать на неосведомленность противника. Лучи прожектора то и дело шныряли повсюду. Скрываясь за гребнями волн, лодки продолжали прорываться в открытое озеро. Уже миновали узкое место и удалились от берега, как вдруг сторожевые посты открыли огонь. Но маленькая флотилия Орлова уже вышла из сверкающей полосы прожекторного луча и скоро была недосягаема.

Шторм и ночь надежно укрывали разведчиков, но они же угрожали им гибелью. И, однако, через восемь часов все они, вымокшие, продрогшие, выбившиеся из сил, все же достигли северо-восточного берега Онежского озера. Но и тут появилось непредвиденное препятствие. Как-то случайно заметили, что берег заминирован. Один неосторожный шаг, и можно подорваться на своих же минах. С трудом отыскали какую-то яму и лежали в ней до утра, тесно прижавшись друг к другу. Утром окоченевшими пальцами разминировали проход и вскоре встретились с давно разыскивавшими их пограничниками. На заставе отдохнули, отогрелись. Потом самолеты доставили всех на базу.

Группа разведчиков, действуя в сложнейших условиях, осуществила десантную операцию в глубине расположения противника. Она успешно выполнила трудное задание: ликвидировала вражеский штаб, доставила командованию ценные документы.

Казалось бы, Орлов, руководивший этой операцией, мог быть удовлетворен ее результатами. Но он в эти дни был необыкновенно пасмурен.

— Ты чего, Алексей, такой хмурый? — не давал покоя ему Миккоев. — О товарищах наших грустишь? Так ведь война. Они свое дело сделали. Кто знает: может, и наш черед не за горами.

Говорил это Тимофей Миккоев просто так, чтоб утешить Орлова. Не ведал он, что ему, Тимофею, геройскому парню, отмерена уже небольшая доля жизни, не думал, что вскоре, выполняя очередное задание, попадет с парашютом в непролазную топь, откуда так и не сумеет выбраться.

Орлов не переставал скорбеть по погибшим. Когда принимали его в партию, он счел необходимым сказать: «Не смог всех людей уберечь…»

Эх, если б возможно это было на фронте.

Имелась у Орлова еще одна причина для глубоких размышлений. Документы, добытые в последней операции, со всей очевидностью свидетельствовали о том, что Зайков вступил на черную дорогу предательства.

Машу Деллер на Кировском заводе очень любили. За что? Ну разве задумываются люди над тем, почему они одного человека любят, а другого нет? Любят и любят… Что же касается Маши, то она, невысокая, кудрявая, очень хорошенькая, вызывала симпатии к себе и неистощимой веселостью, и умением хорошо, задушевно говорить с каждым о том, что его особенно волновало.

В августе 1941 года Маша вместе со своим предприятием эвакуировалась в Свердловск. И здесь, наконец, получила удовлетворительный ответ на свои многочисленные заявления, в которых просила отправить ее на фронт. Машу вызвали в военкомат, и вскоре она уехала туда, где ей предстояло пройти подготовку, необходимую для работы в тылу врага.

И вот уже Деллер, отличную радистку, и пять других ее подруг принимает в Беломорске секретарь ЦК комсомола республики. В задушевной беседе он знакомился с теми, на чьи хрупкие плечи Родина возлагала огромную ответственность.

— Не знаю я местных условий, языка не знаю, — сказала тогда Маша. — Вот что меня тревожит.

— Да, эти обстоятельства, конечно, нельзя не учитывать, — заметил секретарь ЦК. — Поэтому мы и хотим направить вас в Прионежский район, где население почти исключительно русское. Что же касается оккупантов, то вам с ними беседовать не придется… Вы будете на нелегальном положении.