Вадим Собко - Звёздные крылья

Губы Волоха зашевелились, и друзья склонились ниже. Он хотел что-то сказать, но коснеющий язык не слушался его. Появилось странное ощущение невесомости. В эти последние минуты ему надо было многое обдумать и многое сказать своим друзьям.

— Не проклинайте меня за то, что я сел на этот злополучный аэродром, — чуть слышно прошептал он.

Слезы сжимали Юрию горло. Он совсем склонил голову, чтоб не видеть предсмертного взора товарища.

А Волох уже ничего не видел. Веки вдруг отяжелели. Они опустились и прикрыли глаза. Последние мысли, ясные до боли, проносились в сознании.

…Вот он летит над Красной площадью в день первомайского парада. А внизу безудержное весеннее солнце играет на красных полотнищах знамен и полированной стали тяжелых орудий. Он видит группу людей на левом крыле Мавзолея Ленина. Самолеты пролетают, и Красная площадь, как гигантский цветник, проплывает под ними. Это первый ответственный полет Марка Волоха.

Он уже совсем потерял ощущение своего тела, только где-то в глубине еще тлеет искра сознания. Он знает — наступает смерть, но страх перед ней уже отступил.

Из густого тумана на него глянуло чье-то лицо, и Волох вздрогнул. Лицо нежное, тронутое печалью, давно не виденное и странно знакомое.

Волох приподнялся на локте и открыл глаза. Это ведь мама. Мария Волох смотрит на своего сына в последний раз. Он хочет окликнуть ее, но тяжелый туман закрывает любимое, родное лицо… Волох тяжело упал на пол.

Яринка поднялась и пошла к двери. Она споткнулась о какой-то предмет, который с металлическим стуком отскочил от ее ноги.

Яринка наклонилась, подняла маленький револьвер сизой стали и машинально, не раздумывая, положила его в глубину аппарата для испытания крыла. Глаза ее все время были полны слез, и до своей комнаты она добралась почти ощупью.

Смертельная тишина воцарилась во всем доме. Дорн, узнав о событии, предпочел остаться в кабинете. Он отправил Стенслёвского назад — провокатор был слишком несдержан.

Стоял серый и хмурый осенний вечер. Ветер переваливал через высокие стены и гулял по аэродрому. Иногда он приносил с собой пожелтевшие листья кленов и лип. Где-то там, за бетонными стенами, шумели леса, и ветер срывал с них багряный убор. Временами прорывался дождь. Он шел недолго и проносился дальше. Наступала дождливая неприветливая осень.

На аэродроме было пусто, неуютно и холодно. Желтая блеклая листва падала на асфальт с сухим, чуть уловимым шорохом.

Дорн, который совсем не показывался в эти дни, разрешил друзьям самим похоронить Волоха. Он высказал сочувствие, обещал сурово покарать Стенслёвского, но в голосе его Крайневу чудился оттенок удовлетворения.

Могила была выкопана в углу аэродрома. Снятые куски асфальта лежали рядом с грудой желтой глинистой земли. Могила смотрела в небо черной зияющей ямой. Гроб с телом Волоха стоял рядом.

Крайнев и Яринка прощались с мертвым другом. Четыре солдата стояли по другую сторону могилы окаменело, как статуи, ожидая знака Юрия.

Юрий поднял крышку гроба и посмотрел в лицо Волоха.

— Клянусь, друг, — торжественно сказал он, — что выйду отсюда и вернусь только для того, чтобы поставить тебе памятник.

Он закрыл крышку.

Солдаты опустили гроб в могилу. Комья земли гулко падали вниз. Юрий стоял лицом к ветру и механически отсчитывал удары.

Одинокий лист летел над аэродромом. Ветер поднимал его все выше и выше, чтобы затем с высоты швырнуть на землю. Листок не хотел падать на серый шершавый асфальт. Но ветер был неумолим, и листок с тихим шелестом подобрался к ногам Яринки.

Она подняла его. Юрий посмотрел на сухой, блеклый, почти прозрачный листок. Обоим он одинаково напомнил лицо мертвого Волоха.

Перед ними возвышалась стена из тяжелого серого бетона. Ее толщина была неизвестна. Она охватывала аэродром мрачным, крепким кольцом.

Юрий подумал, что при взгляде на эту стену его клятва над гробом Волоха может показаться глумлением.

Солдаты уже засыпали могилу. Они заравнивали и утаптывали землю, чтобы наново заасфальтировать это место.

Крайнев и Яринка медленно, не оглядываясь, отправились домой. Несмотря на яркий зеленоватый свет, дом напоминал им могилу — так тихо и пустынно было в его комнатах и безлюдных коридорах. Войдя в гостиную, друзья молча уселись в кресла. Глубокая печаль охватила их.

Они чувствовали друг к другу большую дружескую нежность, и когда, прощаясь, Юрий молча прикоснулся ко лбу Яринки сухими губами, она ничуть не удивилась этому необычному для Крайнева проявлению нежности.