Вадим Собко - Звёздные крылья

Он истерически вскинул вверх ладонь и пододвинул к себе лист бумаги.

Берг и Дорн вышли из кабинета в угнетенном состоянии. Значит, очень плохи перспективы у гитлеровских войск, если шеф гестапо заговорил таким тоном. Это было страшно, и хотелось оглянуться, убедиться, что хотя бы здесь, в углу не притаился смертельный враг.

— Ну что ж, будем упаковываться, — уныло сказал Дорн. — Не везет мне с стратосферной авиацией. Посмотрим, какую работу уготовят мне в Берлине.

— О, вероятно тоже стратосферную, самую что ни на есть ответственную, — не преминула съехидничать Берг,

— Да, — обходя намек, согласился Дорн — Наша фамилия всегда оставалась опорой Германии.

Через несколько часов после этого разговора на улицах Киева появилась листовка с фотографией Соколовой, с описанием ее примет. Сулился немалый куш за ее поимку. Это было уже не первое объявление такого рода и особенного интереса у населения не вызвало.

А у входа в бывший институт стратосферы, возле наглухо заколоченных дверей, так и остались висеть красноречивые вывески; только на них уже никто не обращал внимания.

Дед Котик вошел в комнату, сбросил с плеч латаный- перелатанный тулуп, обкусал с усов льдинки, пригладил седую бороду, чтобы пышнее ложилась на обе стороны, сел за стол и положил перед Соколовой объявление гестапо.

— Большие деньги за вас сулят, Вера Михайловна, — сказал он, — видно, здорово не по вкусу гитлерякам ваше бегство пришлось!

Вера Михайловна внимательно прочитала объявление.

— Где вы его взяли?

— А оно в Киеве на домах расклеено. Найти не трудно. Тут надо караулить, чтобы оно вас не нашло, — и, улыбаясь своими добрыми глазами, лукаво подмигнул ей.

— Что ж мне теперь делать? — растерянно спросила Соколова. У нее создалось такое впечатление, что она обречена долгие годы скрываться в этой тесной комнатке. Теперь и на улицу опасно показаться — первый встречный может опознать ее и потащить в гестапо.

— Что делать — про это один бог святой знает, — весело ответил дед, — а раз он знает, то сам и побеспокоиться должен. Для нас же с вами одно осталось — ждать, пока бог что-то не надумает.

У старика безусловно был какой-то план, иначе он не стал бы так весело разговаривать.

— А попросить этого бога как-нибудь ускорить свои размышления нельзя? — в тон ему поинтересовалась Соколова.

— Э, нет, — лукаво ухмыльнулся дед. — Бог — это такая штука, что ему только молиться можно, а указывать — это дудки…

Вера Михайловна не настаивала дальше… Она понимала, что дед и так подвергает себя смертельной опасности, скрывая у себя беглянку. В объявлении ясно сказано: «Кто поможет вышеуказанной Соколовой скрываться, будет покаран смертью через повешение». Значит, он не станет медлить в своих отношениях с неведомым «богом». Но Вера Михайловна все-таки не удержалась и спросила:

— Вот поймают меня здесь, повесят рядом с вами, тогда будете знать, как своему богу молиться.

— И такое может случиться, — согласился дед. — Только бога прежде времени все равно беспокоить не дозволено. Давайте, Вера Михайловна, лучше обмозгуем, что бы нам с вами на ужин соорудить?

Он вынул из какого-то укромного местечка картофель, банку со старым маргарином. Вскоре комната наполнилась вкусным запахом жареной картошки.

Так прошло несколько дней, проведенных в напряженном ожидании. Тысячи планов возникали в голове Веры Михайловны и разбивались вдребезги, наталкиваясь на непреодолимое упрямство деда.

— Подождите, Вера Михайловна, — отвечал он, — бог о нашем с вами существовании знает. Ему, значит, и карты в руки, раз он всемогущий. А выходить из комнаты вам ни в коем случае нельзя. Чужие люди появились в поселке, могут польститься…

Соколова хорошо понимала справедливость этих слов, но терпеть с каждым часом становилось все труднее. Ей хотелось движения, действий, борьбы, а тут сиди взаперти, в четырех стенах. И хоть в комнате тепло, хоть и сыта она, но можно сойти с ума от одного ожидания.

Через неделю, вечером, кто-то тихонько постучал, и дед отпер сразу же, не спрашивая, кто пришел. Видно, условный был стук. В комнату вошла сельская молодица с порядочным узлом на плече.

— Здравствуйте, дедушка, — протяжно, с полесским акцентом пропела она. — А кто же это у вас в гостях, уж не женились ли вы, пока я на люди ходила?

— Садись, Килина, сними свой тулупчик, — приветливо улыбнулся старик. — Нет, не женился я, все тебя дожидаюсь.