Михаил Постол - Операция «Светлана»

— Нет, я понимаю, товарищ маршал. Мы сами, бойцы, офицеры, часто о таком толкуем, как минута выпадет. Очень хочется знать, как оно будет после войны. А через тридцать, сорок, пятьдесят лет? Могилы наши сберегут, не затопчут? Славу нашу сберегут? Уважение к нам, солдатам этой войны, к маршалам нашим, что в бой нас вели за землю нашу, за детей, за матерей, сохранят?

— Успокойся, сынок, успокойся. Поверь, не может быть, чтобы подвиг русского солдата, советского солдата, в этой войне когда-нибудь унизили, оплевали. Это будет гнусное время, если до такого дойдут. Нет. НАРОД НЕ ДАСТ, СЫНОК! Он сумеет! Свободу и честь свою, сейчас уже можно это сказать, отстоял! И славу свою, если то понадобится, отстоит! И вашу честь, честь сынов своих, отстоит!

— Товарищ маршал, а как «Светлана» закончилась? Что там?

— Малышей уже всех вывезли на Большую землю. Теперь они в безопасности. От батьки Ананаса вчера любопытная телеграмма была. Поляк с вами воевал. Постой, как его? Да, Братковский. Нашел он отряд. И с ним немец. Вилли Гартнер. Рассказывали — чудные дела там приключились. Графа Скавронского и еще кого-то нашли застреленными в кабинете графа. Горничная нашла. Застрелили их. А потом, на другой день, в городе, в музее, обнаружили труп штандартенфюрера фон Кугеля. Из музея, батька сообщает, все самые ценные картины исчезли. Хапанул кто-то, значит. Может, сам фон Кугель и грабанул да с кем не поделил. Там, Братковский говорил, какой-то англичанин отирался у графа. Так его не нашли.

— А Казимир больше ни о ком не рассказывал? Перед боем Скавронскому послали с рацией нашу радистку.

— Убили ее немцы, капитан. Вернее, не убили, а она сама гранатой себя взорвала. Наверно, в последний момент. Ее Вилли нашел. Ее и солдата какого-то. Тоже мертвого.

________________

Михаил ПОСТОЛ непрофессиональный литератор, который сеет разумное, доброе, вечное на Кубани. Директор школы с большим стажем. Много времени сельский учитель отдает военно-патриотическому воспитанию подрастающего поколения. Публикуемая повесть — первая проба пера нашего кубанского соотечественника.