Уилбур Смит - Горящий берег

Свет просачивался из прохода у них за спиной и через множество небольших отверстий в крыше. Воздух был теплым, влажным и полным пара. С поверхности круглого озера, занимавшего пещеру от одного края до другого, поднимались облака пара. Поверхность озера волновалась и слегка пузырилась, а пар сильно отдавал серой. Вода была мутно-зеленой.

О’ва сбросил набедренную повязку на камень и вошел в воду. Она дошла ему до колен, но он пошел дальше, на глубину, и, наконец, над поверхностью осталась только его голова. Х’ани вслед за ним обнаженная вошла в озеро. Сантэн отложила шкуру и сбросила платье.

Вода была горячей, почти обжигающей. Похоже, из расщелины в середине озера бил горячий ключ. Но Сантэн было приятно. Она пошла в глубь бассейна и опустилась на колени. Теперь вода доходила до подбородка. Дно озера было покрыто мелкой галькой и камешками. Обжигающая влага проникала в каждую клеточку тела, бурлила, щекоча и пощипывая кожу, нескончаемыми пузырьками поднимаясь на поверхность озера из недр земли.

Сантэн слышала негромкое пение О’ва, но облака пара сгустились вокруг нее и не давали ничего увидеть.

— Мы хотим искупления, — пел О’ва. — Хотим загладить обиды, которые нанесли духам…

Сантэн увидела, как в облаках пара возникает какая-то фигура, темное нематериальное видение.

— Кто ты? — прошептала она и увидела, как тень обретает четкость, узнала глаза — остальные черты были неясны, — глаза старого моряка, которого принесла в жертву акуле.

— Пожалуйста, — прошептала она, — прости меня. Это было ради ребенка. Прости за то, как я с тобой обошлась.

На мгновение ей почудилось в этих печальных старых глазах понимание, потом видение рассеялось, исчезло в облаке пара и сменилось другими. Это была череда воспоминаний и снов, и Сантэн заговорила с ними.

— Папа, папочка, если бы мне хватило сил, если бы только я могла заменить маму…

Она слышала в пару голоса бушменов: старики плакали и разговаривали со своими призраками и воспоминаниями. О’ва снова охотился с сыновьями, Х’ани видела детей и внуков и плакала от любви и печали.

— О Мишель, я вечно буду любить тебя. Да, о да, я назову сына в твою честь. Обещаю тебе, любовь моя, он будет носить твое имя.

Она не знала, сколько времени провела в водоеме, но постепенно фантастические видения и призраки растаяли, и Сантэн почувствовала, что Х’ани ведет ее к краю бассейна.

Горячая вода словно отняла у нее все силы. Тело приобрело яркий кирпичный цвет, въевшаяся в поры грязь пустыни вымылась. Колени у Сантэн подгибались, ноги словно стали резиновыми.

Х’ани набросила на ее влажное тело шкуру сернобыка и помогла выйти по проходу в скале наружу. Уже наступила ночь, луна светила так ярко, что под ноги ложились тени. Х’ани провела девушку в хижину и укрыла шкурой.

— Духи простили, — прошептала она. — Они довольны тем, что мы предприняли путешествие. Они послали моих детей поздороваться со мной и сказать об этом. Можешь спать спокойно, Нэм Дитя, никаких обид больше нет. Нам здесь рады.

Сантэн проснулась в полном смятении, не вполне уверенная в том, что с ней происходит, не уверенная даже в том, где она; в первые несколько секунд ей казалось, что она в своей спальне в Морт-Омме и что подле ее кровати стоит Анна. Но она тут же почувствовала жесткую траву и землю под собой и запах шкуры, которой была накрыта. Сразу вслед за этим вернулась боль. Как будто в нижнюю часть живота вцепилась клешня с когтями, которая раздирала ей нутро. Сантэн невольно вскрикнула, согнувшись пополам и держась за живот.

Вместе с болью мгновенно вернулось и сознание реальности. Мысли, четкие и ясные, ничем не напоминали вчерашние галлюцинации. Сантэн понимала, что происходит. Чутье подсказывало ей, что горячая вода в подземном бассейне и дым, который она вдыхала, ускорили роды.

— Х’ани! — позвала она, и в сером полусвете возникла старуха. — Началось!

Х’ани помогла ей встать, потом подняла шкуру.

— Идем, — прошептала она. — Надо пойти туда, где мы будем одни.

Должно быть, Х’ани заранее выбрала место, потому что отвела Сантэн прямо к лощине недалеко от лагеря, закрытой от него рощей деревьев монгонго. У ствола большого дерева она расстелила шкуру и уложила на нее Сантэн. Наклонившись, сняла с нее рваную брезентовую юбку, потом, сидя на корточках, быстрыми уверенными пальцами, но тщательно прощупала тело девушки и откинулась назад.

— Скоро, Нэм Дитя, очень скоро, — радостно улыбнулась она, но новая болезненная судорога помешала Сантэн ответить.