Клайв Касслер - Айсберг

— И отвлекать будем мы, — сказал высокий седовласый мужчина с серьезными глазами.

Келли очень долго смотрел на него, ни слова не говоря, потом просто подтвердил:

— Да.

— Невинные жертвы техногенной катастрофы, и все ради заголовков. Боже, это варварство!

— Да, — подтвердил Келли, — но необходимое. Все вы, каждый по-своему, очень значительные люди для своих стран. Вы представляете промышленность, правительства и науку пяти различных государств. Ваша общую гибель будут рассматривать как мировую трагедию.

— Это какой-то нелепый розыгрыш! — закричал Тамарецов. — Невозможно просто перестрелять два десятка мужчин и их жен, как животных.

— Ваши жены вернутся домой в целости и сохранности, они ничего не знают. И мы не собираемся никого расстреливать. Будем уповать в этом деле на мать-природу — оказав ей небольшую помощь, конечно. В конце концов, расстрел можно расследовать, а несчастный случай вызывает только сожаления.

Рондхейм знаком велел людям в черных комбинезонах приблизиться.

— Пожалуйста, господа, закатайте рукав.

Словно по тому же знаку Кирсти вышла из комнаты и вернулась с небольшим подносом, нагруженным флаконами и шприцами для инъекций. Опустив поднос, она начала заполнять шприцы.

— Будь я проклят, если позволю воткнуть иглу мне в руку! — взорвался один из мужчин в группе Питта. — Расстреляйте меня, и покончим…

Глаза его остекленели, и он упал на пол — один из охранников ударил его прикладом за ухом.

— Довольно споров, — мрачно сказал Рондхейм. Он повернулся к Питту. — Пройдите в соседнюю комнату, майор. С вами я буду иметь дело лично.

И пистолетом, который взял у Кирсти, он махнул в сторону двери.

Рондхейм в сопровождении двух охранников провел Питта по длинному коридору, потом по винтовой лестнице вниз, в другой коридор, потом Питта грубо втолкнули во вторую дверь из тех, что выходили в коридор с обеих сторон. Питт не сопротивлялся, он споткнулся, упал и быстро оглядел комнату.

Помещение было огромное, стены выкрашены белой краской; на полу посередине большой мат, окруженный множеством тренажеров; все это ярко освещалось рядами ламп дневного света. Спортивный зал, оборудованный по высшему классу — такого Питту видеть не приходилось. На стенах не менее пятидесяти плакатов с изображением различных приемов карате. Прекрасное помещение для тренировок.

Рондхейм передал свой небольшой пистолет одному из охранников.

— Я должен ненадолго оставить вас, майор, — сухо сказал он. — Устраивайтесь поудобней, пока я не вернусь. Может, захотите размяться. Предлагаю параллельные брусья.

Он громко рассмеялся и вышел.

Питт остался на полу, разглядывая двух охранников. Один рослый, с ледяным лицом и жестким взглядом — гигант ростом почти шесть футов четыре дюйма. Венчик темных волос на преждевременно полысевшей голове придавал ему сходство с монахом, но эта иллюзия рассеивалась при виде полуавтоматического ружья в огромных волосатых руках. Охранник смотрел на Питта вызывающе, словно упрашивая его попытаться сбежать — эту возможность совершенно невероятной делал второй охранник. Он стоял в двери в коридор, заполняя проем своим телом; плечи лишь на дюйм не доставали до косяков. Если бы не большое круглое лицо и длинные усы, этот человек вполне сошел бы за гориллу. Автомат он небрежно держал в руке, свисавшей почти до колен.

Прошло пять минут — пять минут, в течение которых Питт старательно планировал следующий шаг; охранники не спускали с него глаз. Неожиданно дальняя дверь спортивного зала открылась, и вошел Рондхейм. Он сменил смокинг на белоснежные свободные куртку и брюки каратиста, которые, знал Питт, назывались «ги». Рондхейм остановился с уверенной улыбкой на губах. Потом босиком мягко прошел по полу и ступил на толстый мат лицом к Питту.

— Скажите, майор, вы знакомы с карате или кунфу?

Питт с тревогой посмотрел на черный пояс Рондхейма и искренне пожелал, чтобы бренди смягчило избиение, которое, чувствовал он, ему предстоит. И отрицательно покачал головой.

— Возможно, дзюдо?

— Нет, я отвергаю физическое насилие.

— Жаль. Я надеялся встретить более достойного противника. Но все так, как я и подозревал. — Он лениво поглаживал японские иероглифы, вышитые на поясе. — У меня были сомнения в вашей мужественности, но Кирсти считает, что вы просто притворяетесь. Вскоре увидим.

Питт подавил ненависть и постарался изобразить дрожь страха.