Клайв Касслер - Айсберг

— Это рискованно.

— Доверьтесь мне, — уверенно сказал Ханневелл. — Я не собираюсь расколоть льдину и при этом угробить корабль, вертолет и нас самих. Начнем с небольших зарядов и будем пробиваться в глубину постепенно.

— Я думал не об айсберге. Я думал о несчастном корабле. Весьма вероятно, что топливные баки разорвало и дизельное топливо разлилось по всему корпусу. Если мы допустим ошибку в расчетах и подожжем хотя бы каплю, корабль вспыхнет.

Ханневелл топнул по твердому льду.

— Как же вы собираетесь пробиться через это? С помощью ледоруба?

— Доктор Ханневелл, — спокойно сказал Питт. — Не стану оспаривать тот факт, что ваше имя широко известно благодаря вашему уму суперисследователя. Однако, как большинству очень умных людей, вам не хватает той же глубины в обыденном, повседневном. Термитные заряды, ледорубы, говорите вы. К чему создавать сложные, требующие усилий схемы, когда можно использовать старинный способ «сезам, откройся»?

— Вы стоите на ледниковом льду, — напомнил Ханневелл. — Он очень твердый и прочный. Через него не пройти.

— Простите, дружище, но вы глубоко ошибаетесь, — сказал Питт.

Ханневелл подозрительно посмотрел на него.

— Докажите.

— Я хочу сказать, что работу за нас уже проделали. Наш Макиавелли и его веселые помощники, очевидно, побывали здесь до нас. — Он сделал театральный жест. — Смотрите.

Ханневелл вопросительно приподнял брови и посмотрел наверх, на широкий и крутой ледяной склон. У внешних краев и у основания, в нескольких ярдах от того места, где стояли Питт и Ханневелл, лед был гладким и ровным. Но от вершины до середины склона он был в ямках, как обратная сторона Луны.

— Что ж, — сказал Ханневелл, — действительно, похоже, кто-то приложил массу усилий, чтобы убрать красную краску, оставленную патрульным самолетом. — Он долго молча смотрел на ледяную вершину, потом снова повернулся к Питту. — Зачем понадобилось убирать краску вручную, когда это легко было сделать взрывчаткой?

— Не знаю, — сказал Питт. — Может, боялись расколоть айсберг, а может, просто не было взрывчатки. Кто знает? Но ставлю месячное жалованье на то, что наши умные парни не только обрубали лед. Они определенно нашли проход к кораблю.

— Значит, остается только отыскать указатель «Вход здесь», — саркастически сказал Ханневелл. Он не привык к тому, что кто-нибудь делал более удачные предположения, чем он; выражение лица ясно показывало, что ему это не нравится.

— Слабое место во льду подошло бы.

— Вероятно, — сказал Ханневелл, — вы намекаете на то, что вход в туннель замаскирован.

— Такая мысль приходила мне в голову.

Доктор поверх очков посмотрел на Питта.

— Ну так за дело! Если мы не перестанем спорить, я рискую отморозить мошонку.

Оказалось, что в конечном счете задача не такая уж трудная, хотя и не такая легкая, как полагал Питт.

Непредвиденное произошло, когда Ханневелл поскользнулся и беспомощно заскользил к краю выступа, круто обрывавшегося в ледяное море. Он упал, отчаянно цепляясь за твердую поверхность льда, срывая ногти.

Ему удалось на мгновение затормозить, но это не помогло. Он упал так неожиданно, что, лишь оказавшись на самом краю тридцатифутовой пропасти, позвал на помощь.

Питт старательно убирал кусок льда, когда услышал крик. Он повернулся, увидел отчаянное скольжение Ханневелла, мгновенно представил себе, что невозможно будет спасти доктора, если тот упадет в ледяную воду, одним быстрым движением сорвал летную куртку и ногами вперед прыгнул со склона, нелепо задрав ступни.

Охваченному паникой Ханневеллу поступок Питта показался безумным.

— О боже, нет, нет! — закричал он.

Но он мог только смотреть, как Питт несется к нему, точно санки-боб. Останься Питт на айсберге, подумал Ханневелл, еще был бы шанс. А теперь оба они погибнут в ледяной воде. В голове мелькнули слова коммандера Коски: двадцать пять минут — столько человек живет в воде при температуре в семь градусов. За это время им ни за что не подняться на крутые склоны айсберга.

Будь у него время подумать, Питт, несомненно, согласился бы с Ханневеллом: он поистине походил на сумасшедшего, когда скользил по льду, задрав ноги выше головы. Внезапно, когда до столкновения с Ханневеллом уже было «ногой подать», Питт опустил ноги так сильно и быстро, что даже в этом отчаянном положении поморщился от боли: пятки вонзились в лед, ненадежно впились в него, но Питт — с таким ощущением, будто рвутся все мышцы, — остановился. И, повинуясь инстинкту, бросил Ханневеллу рукав своей куртки.