Клайв Касслер - Айсберг

Шли минуты, и на лице Ханневелла все сильнее отражалась усталость.

— Каково положение с горючим?

— Пусть это будет наша самая большая неприятность, — ответил Питт. — Нам скорее не хватит времени и оптимизма.

— Придется признать поражение, — устало сказал Ханневелл. — Оптимизм я утратил уже с четверть часа назад.

Питт пожал Ханневеллу руку.

— Держитесь, док, — ободряюще сказал он. — Наш ускользающий айсберг может быть в двух шагах.

— Если он там, это нарушение всех законов мироздания.

— А не могла ли вчерашняя буря смыть красную краску?

— К счастью, нет. Краска содержит хлорид натрия, он проникает глубоко, и, чтобы пятно растаяло, нужны недели или даже месяцы.

— Остается только одна возможность.

— Я знаю, о чем вы думаете, — равнодушно ответил Ханневелл. — Забудьте об этом. Я тридцать лет работаю в тесном контакте с береговой охраной, и не было случая, чтобы эти люди неточно определили положение льда.

— В таком случае кусок льда в миллион тонн испарился…

Питт не закончил фразу: вертолет начал сходить с курса, а он что-то увидел. Ханневелл неожиданно застыл на сиденье и подался вперед, приникнув к окулярам бинокля.

— Вижу! — воскликнул он.

Питт не ждал приказа: он опустил нос вертолета и направился в ту сторону, куда был нацелен бинокль Ханневелла.

Ханневелл передал ему бинокль.

— Вот, посмотрите и скажите, что мои старые глаза меня не обманывают.

Питт, как жонглер, управлялся с биноклем и приборами, стараясь не выпустить айсберг из поля зрения.

— Красную краску видите? — с тревогой спросил Ханневелл.

— Как клубнику в порции ванильного мороженого.

— Не понимаю. — Ханневелл покачал головой. — Айсберга здесь не должно быть. Согласно всем законам течения и дрейфа, он сейчас должен плыть в девяноста милях на юго-восток отсюда.

Но он был здесь, четко вырисовывался на линии горизонта — массивный ком льда, прекрасно обработанный природой и гротескно испачканный изготовленными человеком химикалиями. Прежде чем Питт опустил бинокль, кристаллы айсберга поймали солнце и отразили его лучи прямо ему в глаза; линзы бинокля усилили их яркость. Временно ослепший, Питт набрал высоту и на несколько градусов изменил курс, чтобы уйти от этого блеска. Прошла почти минута, прежде чем огненные круги перед его глазами побледнели.

И тут Питт неожиданно заметил в воде еле видную тень. Он не успел распознать темную фигуру всего в трех сотнях футов от посадочных салазок — вертолет скользнул над голубыми волнами. До айсберга оставались еще добрых семь миль, когда Питт описал широкий полукруг и направил вертолет на восток, к «Катавабе».

— Что это с вами? — спросил Ханневелл.

Питт не обратил внимания на вопрос.

— Боюсь, у нас незваные гости.

— Вздор! Не видно ни корабля, ни другого самолета.

— Они явились на прием через подвал.

Ханневелл вопросительно поднял брови. Потом медленно опустился на свое место.

— Подводная лодка?

— Подводная лодка.

— Вполне вероятно, одна из наших.

— Простите, док, но вы принимаете желаемое за действительное.

— Значит, русские нас опередили. — Рот Ханневелла дернулся. — Боже, мы опоздали.

— Еще нет. — Питт снова повел вертолет по кругу, на этот раз обратно, к айсбергу. — Мы можем через четыре минуты стоять на льду. Лодке потребуется по меньшей мере полчаса, чтобы добраться до льдины. Если повезет, мы успеем найти то, за чем прилетели, и убраться раньше, чем высадится ее экипаж.

— Я бы на это не надеялся. — Ханневелл говорил не слишком уверенно. — Когда русские увидят, что мы летим на айсберг… они ведь явились сюда не без оружия.

— Я бы очень удивился. На самом деле в распоряжении капитана этой русской субмарины довольно оружия, чтобы в любой миг разнести нас на куски. Но, бьюсь об заклад, он не станет этого делать.

— Что он теряет?

— Ничего. Но станет причиной серьезнейшего международного инцидента. Каждый капитан, стоящий своей зарплаты в рублях, в подобных обстоятельствах был бы уверен, что мы поддерживаем постоянный радиоконтакт со своей базой; мы уже сообщили координаты лодки и готовы при первом же выстреле завопить: убивают! Эта часть Атлантики — наша территория, и капитан это знает. Он слишком далеко от Москвы, чтобы лезть в вышибалы.

— Хорошо, хорошо, — сказал Ханневелл. — Посадите нас. Думаю, лучше получить выстрел, чем еще две минуты просидеть в этом кухонном комбайне.

Питт больше ничего не сказал. Он подвел вертолет к айсбергу и без труда посадил его на ледяную площадку не больше двадцати футов длиной и пятнадцати шириной. Не успели винты замереть, как они с Ханневеллом выпрыгнули из кабины и оказались на безмолвном айсберге, гадая, когда вынырнет русская подводная лодка и что найдут под ледяным саваном, отделяющим их от холодной враждебной воды. Никаких признаков жизни они не видели и не чувствовали. Легкий ледяной ветер касался их щек, но кроме этого не было ничего, совсем ничего.