Дэвид Боукер - Как стать плохим

– Все равно я его люблю, – говорила она. – Надеюсь, ребенок от него.

– Ребенок?! – взвизгнула подружка. – Какой ребенок?!

Ни о каком ребенке раньше она слыхом не слыхивала. Подружка расплакалась. Жена торжествовала. Мужик вынул из черепа стальную пластину и представил на обозрение свой мозг. Зрители ахнули.

Потом настало время новостей. Главная новость: на Ближнем Востоке убили британского корреспондента. Почему-то зрители должны были ценить его жизнь выше, чем жизни миллионов мирных арабов, которые погибли в ходе военных действий. Вроде как арабов убивать можно, а вот жизнь белого журналиста – святое.

Я сидел, погруженный в скорбь, и в голове у меня звучал голос Каро. Ее мысли стали моими.

В надежде раздобыть немного валиума я отправился к врачу. Терапевт оказался милым старичком с отеческими интонациями в голосе. Его поседевшие волосы, аккуратно разделенные на косой пробор, готовили отступление с головы, а прическу (как и костюм) врач не менял, вероятно, со времен студенчества.

– На что жалуемся?

– Не могу дышать.

– И все же вы дышите, – мягко поправил меня доктор. – Не дышат только трупы.

– У меня наверняка гипертония. От гипертонии умирают, да?

Врач криво усмехнулся.

– Мистер Мэдден, вам приходилось встречать выражение «Слышал звон, да не знает, где он»?

– Да, доктор.

– И что, по-вашему, оно означает?

– Что врачи, несведущие в своей профессии, очень опасны.

Доктор вздохнул, измерил мне давление, послушал сердце.

– Пульс немножко ускорен, а так все в норме. Постарайтесь расслабиться.

– Простите?

– Вы вспотели, вас бьет дрожь… Что случилось?

– Я надеялся, это вы мне скажете.

Врач заглянул мне в глаза.

– Вы что-то приняли?

– Нет. Но не отказался бы.

Он оторопел.

– Позвольте вас уверить: наркомания – не повод для шуток. Вы случайно не из-за женщины переживаете?

– Откуда вы знаете?

– Скажем так: я прожил подольше вашего.

– Можете что-нибудь мне выписать? Успокоиться бы…

– Вы влюблены, мой мальчик. – Доктор мягко улыбнулся. – Здесь вам ни одно лекарство в мире не поможет. Вы с ней говорили?

– Да. Но все без толку. – Он кивал – так, как будто наперед знал, что я скажу. – Она такое требует!..

– Как и все женщины.

– Думаете, стоит к ней вернуться?

– Если вам от разрыва так плохо, определенно да.

Каро знала распорядок отца назубок. По понедельникам Эйлин возила Гордона в бассейн. Кардиолог, видите ли, сказал, что это подходящее упражнение для престарелых ублюдков.

Мы поставили машину за углом и дружно пригнулись, когда мимо проехал «ровер» Гордона. Я успел заметить на пассажирском сиденье Эйлин – бледную и подтянутую. Гордон хмуро налегал на руль. Машина миновала нас с оглушительным треском. Я высунулся из окна: левое зеркало «фиата» отломилось и разлетелось на сотню осколков.

– Этот недоумок мне зеркало снес! И даже не остановился!

– Если бы он останавливался каждый раз, когда сносит зеркало, – философски заметила Каро, – он бы никуда не доехал.

– Но мы же встали на другой стороне этой гребаной улицы! Его паршивая машина двадцать раз могла проехать!.. Идиот!

– Ну вот, теперь ты понял? – осведомилась Каро.

Когда Гордон решил жениться, он попросил Каро вернуть ключи от дома, полагая, что они с Эйлин могут претендовать на некоторое личное пространство. Каро не возражала и вернула ключи. Но сначала сделала дубликат. Около десяти мы подъехали к дому. Каро открыла замки – сначала один, потом второй. Дверь распахнулась, в доме заверещала сигнализация. Каро подбежала к щитку в коридоре и ввела код. Мы вошли.

Мы направились прямо в кабинет Гордона. Комната пахла так же, как и ее обитатель, – какой-то химией с примесью желчи. Создавалось впечатление, что в лаборатории кого-то вырвало. Полки ломились от книг всевозможной направленности: навигация, археология, геология, скалолазание, школа выживания. Гордон относился к породе домашних искателей приключений. Как-то, правда, решил в одиночку совершить поход в Девон, но вернулся домой три часа спустя под весьма неубедительным предлогом: он, видите ли, забыл суповые консервы.

Мы искали завещание. Я открыл ящик стола и обнаружил аккуратную черную тетрадь с наклейкой на обложке; «Идеи рассказов».

– Гляди-ка, – сказал я Каро. – Твой папаша – подающий надежды автор.

– Господи… – вздохнула девушка. – Теперь он себя писателем возомнил.

Тетрадь была заполнена каракулями – очевидно, сюжетами рассказов. Я прочитал первое предложение и попытался засунуть тетрадь обратно в ящик прежде, чем Каро это заметила. Я опоздал. Она выхватила тетрадь у меня из рук и принялась листать. По мере прочтения усмешка на ее лице сменилась злобной гримасой.