Дэвид Боукер - Как стать плохим

Я обернул палец салфеткой. Бумага тут же пропиталась кровью, словно промокашка, и в долю секунды стала красной.

Произошедшее будто парализовало Каро. Она прижала руку ко рту и скрестила ноги. В школе все было так же: проявление жестокости ее возбуждало. Не знаю, часто ли такое бывает. Может, все женщины возбуждаются при виде крови. Может, публичные казни – всего лишь способ испытать оргазм. А что, интересная мысль.

– Не тянешь на Франциска Ассизского, да? – спросила Каро.

Она сняла шарф и перевязала мне палец.

Мы погуляли еще немного, потом зашли выпить кофе в кафе в оранжерее. Большое кафе смахивало на пещеру, по залу отдавался перезвон ножей и посуды. Палец разрывался от боли, но я молчал, боясь сойти за нытика.

– А что с твоими песнями? – поинтересовалась Каро. – Я думала, ты станешь рок-звездой.

– Не смог подобрать подходящих музыкантов, – признался я. – Все кандидаты либо ненавидели мои идеи, либо валялись в постели.

– Значит, теперь тебе двадцать три года, и ты считаешь, что жизнь пошла коту под хвост. Что ж, ты нашел единомышленников.

– Наверное, я взрослею, – сказал я. – Вот включаю телик, вижу какую-нибудь группу и понимаю, что это просто сборище позеров. Не на что смотреть. Все достойные люди умерли. Наверное, последним настоящим рокером был Курт Кобейн.

– Назови-ка пять рок-н-ролльных самоубийств всех времен и народов.

– Хороший вопрос, – кивнул я, не задумываясь. – Несчастные случаи не в счет?

– Не в счет.

– Ну тогда… Пятое место – Брайан Эпштайн. Четвертое – Майкл Хатченс. Третье – Иен Кертис. Второе – Ник Дрейк. Ну и первое место – Курт Кобейн.

– О как! – Каро рассмеялась. – Вот тебе еще список.

Она подошла к прилавку, взяла ручку и обрывок бумаги. Села, нацарапала несколько строк и передала листок мне. На нем значилось три имени.

1. ОТЕЦ

2. УОРРЕН

3. ИИСУС

– Это еще что? – удивился я.

– Мой личный список, – пояснила Каро. – Список людей, которых ты должен ради меня убить.

Я рассмеялся. Каро сохранила серьезность.

– Ты говоришь, что любишь меня, но едва я прошу о малейшем одолжении, как сразу складываешь лапки. Что это за любовь? Вот Хитклифф пошел бы на убийство ради Кэти?

Я молчал.

– Ты серьезно? – спросил я наконец. – Ты на полном серьезе предлагаешь мне кого-то убить? Убить твоего отца?

Она уверенно кивнула, не отводя прозрачно-голубых глаз от моего лица.

– Вот уж славный киллер! – усмехнулся я, разглядывая покусанную руку. – Даже белка меня победила.

Каро словно и не слышала:

– Я сама не могу, понимаешь, у меня есть мотивы для убийства всех троих. Это ясно как день.

– А мне ясно как день, – перебил я, – что ты не понимаешь, о чем говоришь.

Она уставилась на меня так, как уставились на меня девчонки, когда мне было тринадцать. Тогда я спросил их, что чувствуешь при менструации. В молчании мы проследовали мимо дворца и присели у фонтана. Сколько я себя помню, ни разу не видел, чтобы он работал.

– Почему ты просишь об этом меня? – нарушил я тишину. – Кажется, мы оба пришил к выводу, что я славный малый.

– Поэтому-то ты идеально подходишь на эту роль. Никогда не привлекался. Кто тебя заподозрит?

– Каро, моя жизнь и так не сахар. С какой стати мне садиться в тюрьму ради тебя или кого-либо еще?

– Значит, дело не в том, что они не заслуживают смерти, – презрительно бросила моя спутница. – Ты просто боишься сесть в тюрьму.

– Именно.

– Бесхребетное поведение, не находишь?

– Дело не в трусости, – возразил я. – Дело в здравом смысле. Какой бы оборот ни приняла моя жизнь, мне претит срать и мочиться в ведро под присмотром сокамерника.

– Марк, ты ведь меня хочешь?

– Сама знаешь.

– Я бы стала твоей, – сказала Каро, прижимаясь ко мне. – Я бы стала твоей на те восемнадцать месяцев, которые я тебе должна. Ты сможешь делать со мной что угодно. Так часто, как только захочешь.

Я пристально посмотрел на нее.

– Да ты и впрямь чокнутая.

– Нет. – Она слегка покраснела. – Многие легко назвали бы пяток людей, которым желают смерти. Единственная разница в том, что у них кишка тонка это признать, а у меня нет. Мир – скверное место, Марк. Хорошие люди голодают и мрут, а плохие процветают и богатеют. Думаешь, убийство пары мерзавцев тебе карму подпортит? Не скажи. По-моему, Господь и все его ангелы запоют от радости, если какой-нибудь подонок сдохнет. Ну? Не хочешь порадовать Господа?

– Вряд ли Господа обрадует убийство Иисуса.

Каро даже не улыбнулась.