Рассказчик смахнул набежавшую слезу с пыльной щеки и дрожащим голосом закончил:
— Жена осталась в Питере. Ничего не знаю, жива или нет. Последние деньги бы отдал за возможность послать ей письмо. Два года отрезаны друг от друга!
— Я вас понимаю, это ужасно! — воскликнул бывший священник. — У меня такая же история. Семья не знает, жив я или нет. А почта не работает, телеграф также!
Олег невольно вспомнил маму и Сонечку, живущих в Петрограде у тети Веры. Они даже не подозревают, что умер папа, и не представляют, где сейчас находится он, Олег. В какой ужас пришла бы мама, увидав его сейчас среди грузчиков.
Староста, собрав хлебные крошки в ладонь, кинул их в рот, проглотил и скомандовал зычным голосом:
— На работу!
Олег шел рядом с Грозой-Волынским, обходя ящики, бочки и канаты на пути. Сергей Матвеевич, словно догадываясь о мыслях гимназиста, потрепал его по плечу:
— Не горюй! Все будет хорошо. Что-нибудь придумаем.
Вечером, едва передвигая ноги, они шли домой, чувствуя себя совершенно разбитыми после непривычного труда. Южный город был удивительно красив и оживлен. Было еще светло, но на каменных аллеях улиц уже зажигались молочно-голубые сияющие шары. Ослепительно сверкали витрины магазинов, возле них останавливались богатые, сытые люди с багровыми затылками, накрашенные женщины. Со звоном проносились открытые вагоны трамваев. В машине, похожей на снаряд, ехал важный генерал в аксельбантах, с бородкой, подстриженной конусом. Высекая копытами искры, по булыжной мостовой процокал красавец-рысак, унося лакированную пролетку с господином в блестящем цилиндре и нарядной дамой со страусовыми перьями на шляпе. Навстречу прошли офицеры, волоча по тротуару кирасирские палаши, сверкавшие зеркальным блеском ножен. Они скрылись за стеклянной дверью ресторана, откуда через открытое окно доносились звуки рояля и мяуканье гавайской гитары. Так ели, пили, танцевали и веселились беженцы, у которых революция не сумела вытрясти всех денег.
Гроза-Волынский остановился на минуту и задумчиво произнес, глядя на освещенные окна ресторана:
— Надо что-то придумать, Олег! Чем мы хуже этой жирной сволочи?
Ночью они спали, как убитые, а утром Сергей Матвеевич сказал:
— Пусть белый медведь выгружает Врангелю французские патроны. Больше в порт мы не пойдем!
Он присел к столу и, достав лист бумаги, принялся что-то сочинять, старательно обдумывая каждое слово. Сергей Матвеевич уничтожил четыре бумажки, добиваясь предельной ясности и краткости изложения. Прочитав пятую, он сложил ее вчетверо и, сунув в карман, ушел из дому.
На другой день рано утром Гроза-Волынский послал Олега купить «Южную Россию». Гимназист дошел до ближайшего угла и вернулся с газетой.
— Есть! — обрадовался Сергей Матвеевич, разглядывая последнюю страницу. — Читай!
Олег прочитал вслух небольшое объявление в затейливой рамочке, набранное мелким шрифтом:
«Вниманию беженцев! Если вы хотите послать письмо вашим родственникам, живущим в Советской России, «Бюро частной связи» может помочь вам. Специальный курьер, отправляющийся из Севастополя, опустит ваши письма в почтовый ящик в Москве. Доставка одного письма 10 000 руб., двух — 15 000 руб. За всеми справками обращаться по адресу: Севастополь, почтамт, до востребования, С. М. Грозе-Волынскому».
— Завтра у нас будут деньги, — уверенным тоном объявил Сергей Матвеевич, отбирая газету у гимназиста. — Довольно колбасы! Поголодали. Хватит!
В тот же день вечером он получил пачку конвертов, адресованных на его имя до востребования. Петроградские и московские беженцы умоляли сообщить адрес бюро и запрашивали, куда можно принести письма, а также деньги за их доставку в Советскую Россию. На другой день утром почтовый чиновник вручил Сергею Матвеевичу еще более объемистую пачку писем, и «Бюро частной связи» приступило к работе. До поздней ночи Гроза-Волынский и Олег в четыре руки писали открытки, назначая будущим клиентам время свидания с таким расчетом, чтобы у ворот дома татарина Мамеда не выросла слишком длинная очередь.
Рано утром начали приходить клиенты. Гроза-Волынский принимал их в беседке, густо обвитой виноградными листьями. После краткого разговора Сергей Матвеевич направлял беженцев к Олегу, выдававшему квитанции в получении денег и писем. К вечеру полевая сумка Грозы-Волынского была туго набита царскими деньгами. Керенки и деникинские «колокольчики» «Бюро» не принимало.
Читать дальше