Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

Вдруг послышался шум, похожий на гул прилива. Между беглецами и голубой полосой поднялись тонкие столбики беловатого дыма. Через десять минут их было уже около тридцати. Они располагались на одной прямой и скоро должны были слиться в сплошной костер. Тогда путь к реке окажется отрезан.

— Ну-с, мистер Фрике, что вы теперь скажете?

— Скажу, что индейцы подожгли траву, чтобы не пропустить нас к реке, а сами скачут позади нас полукругом.

— Совершенно верно. Только их теперь не двадцать, а не меньше двухсот, и они окружают нас с трех сторон тремя отрядами. Попробуем сначала проскочить справа.

Всадники поскакали вправо и через десять минут достигли вершины кургана, и оттуда им открылось полсотни индейцев, яростно заоравших при виде беглецов.

— Так и есть, — проворчал американец. — Здесь дорога перерезана.

Полковник остановил коня, схватил винтовку и выстрелил с расстояния четыреста метров. Взвился на дыбы чудный белый конь и упал, придавив седока.

— Черт знает что! — воскликнул ковбой.

— Вы недовольны? — удивился Фрике. — По-моему, замечательный выстрел.

— На что мне лошадь, я хотел свалить седока. Браво, майор! Хорошо!.. Капитан, великолепно!

Андре и Фрике тоже сделали по выстрелу. Тот, в кого целился Бреванн, упал на землю, мишень парижанина — на круп лошади.

Индейцы, довольно плохие стрелки, что бы о них ни говорили, опасливо спрятались за лошадей.

— Конечно, здесь нам не пробиться, об этом и думать нечего, — сказал Андре, заменяя пустой патрон новым.

— Попробуем слева, — предложил ковбой, делая крутой поворот.

Они проскакали триста метров и увидали перед собой новый отряд.

Индейцы, видимо, были уверены в успехе и спокойно обходили белых, оттесняя их к огню.

Положение становилось критическим.

Американец бесстрастно жевал табак и с удивлением поглядывал на неустрашимых французов, явно восхищаясь ими.

Фрике насвистывал свою любимую песенку «Господин Дюмолле», Андре смотрел в бинокль на огненную полосу, из которой все чаще и все слышнее раздавался треск.

Три линии индейцев медленно сближались.

— Ну, полковник? — спросил Бреванн.

— Гм!

— Ваше мнение?

— Я нахожу, что мы серьезно больны и за все три наших скальпа я не дал бы и доллара.

— И все-таки отсюда надо уйти.

— Я тоже так думаю. Броситься на индейцев и убить их как можно больше — никуда не годится. Они перебьют наших лошадей, а нас самих схватят и привяжут к столбу.

— А не пробиться ли нам через огонь?

— Попробуем.

— Полковник, я на одну минуту приму командование.

— С тем, чтобы каждый спасался как может.

— Хорошо. Только следуйте моему плану. Право же, он хорош. Фрике, скорее отвяжи все наши одеяла. Вы, полковник, следите за правой стороной, я буду следить за противоположной. Мех с водой у тебя полон?

— В нем восемь литров воды, месье Андре.

— Расстели одеяла на траве и полей их хорошенько. А вы, полковник, уложите-ка вон того, на пегом коне. Что он там гарцует… Браво! А я вот этого.

Раздались два выстрела. Упали двое. Индейцы сомкнули ряды и не отвечали. Они были уверены, что захватят врагов живыми.

— Готово, Фрике?

— Да, месье Андре.

— Хорошо.

Он выстрелил еще раз и продолжал:

— Разрежь одеяла пополам… Полковник, ну-ка, в того, что высунулся из рядов… Да вы превосходный стрелок! Ну, Фрике?

— Одеяла разрезаны.

— Одной половиной замотай головы лошадям, чтобы глаза и морды были полностью закутаны и часть груди.

— Месье Андре, пламя приближается.

— Вижу. Готово?

— Готово.

— На коня, мальчуган. Отдай одну половину одеяла полковнику, другую мне, третью оставь себе. Закрой себе голову и грудь.

— Браво, генерал! — вскричал ковбой. — Я понял.

Полоса огня была всего в ста метрах. Сзади, метрах в трехстах, надвигались слившиеся в одну толпу все три отряда индейцев. Белые повернулись лицом к пожару, которого не могли видеть лошади, закутанные в мокрые одеяла.

— Вперед! — скомандовал Андре, пришпоривая коня и пригибаясь под своей половиной одеяла.

— Вперед! — крикнули его товарищи, делая то же.

Все трое ринулись в пламя.

Индейцы увидели, что добыча ускользает, и подняли яростный крик.