Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

Шлюпка вновь могла плыть. Кочегару бросили канат, чтобы он взобрался на борт. В эту минуту осколок пироги, разбитой картечью, упал ему на голову. Паренек пошел ко дну.

Тогда Андре прыгнул в воду и бросился юноше на помощь. К несчастью, шлюпка как раз разворачивалась, ее подхватило быстрым течением и отнесло далеко от тех, кто оказался в воде.

Они поплыли к берегу. Доплыли — и угодили в плен к людоедам.

Кочегар был не кто иной, как Фрике, совершавший свое кругосветное путешествие. Так он и познакомился с Андре — в африканской реке, между зубами крокодилов и челюстями людоедов. Немудрено, что знакомство сразу оказалось очень близким.

Затем — нужно ли вновь описывать, как они жили в плену у людоедов, как их там откармливали, чтобы потом съесть; описывать их побег и что они претерпели в африканской пустыне? Нужно ли повторять, как Фрике, расставшись с Андре, попался пиратам, которые увезли его в Аргентину, как он опять убежал и подвернулся краснокожим, опять спасся, перешел через Кордильеры и вновь снова встретился с Андре в Вальпараисо?

Вместе поплыли они через океан и на австралийском берегу вновь угодили к людоедам. Их уже собирались нацепить на вертел, изжарить и съесть с картошкой на гарнир, когда неожиданно раздался зычный голос:

— Стой!.. Именем закона!..

Возникла высокая фигура в полной жандармской форме. Дело происходило вечером, в мерцающем свете костра она казалась исполинской.

То был Онезим-Филибер Барбантон. Он служил жандармом в Новой Каледонии, вышел в отставку, возвращался во Францию, но корабль, на котором плыл, потерпел крушение.

Дикари остолбенели. Барбантон выхватил саблю и заявил, что, если они не разойдутся, он разгонит «незаконное сборище» силой. Впопыхах споткнулся обо что-то, упал, сейчас же вскочил и поднял свалившуюся с головы треуголку. Надевая, пригрозил рукой и повторил:

— Ну же, расходитесь, а не то плохо вам будет! Терпение мое на исходе! (по-французски, a bout, «а бу»).

Дикари по-французски не понимали, но им послышалось, будто высокий человек произнес слово «табу». Они решили, что он объявляет «табу» свою шляпу. Все разом встали на колени, восклицая жалобно: «Табу! Табу!»

Жандарм в шляпе «табу» сам становился «табу» — то есть священным и неприкосновенным, божеством в глазах дикарей. Так случайно ему удалось спасти Андре и Фрике. Разумеется, они подружились.

Вернувшись на родину, жандарм сбросил военную форму и открыл в Париже табачную лавочку, получив на нее права за долгую службу в придачу к пенсии.

Увы! Барбантон, немало потрудившийся на нелегкой службе в колонии, не нашел на родине желанного покоя.

Мы уже видели, как его жена, урожденная Элоди Лера, превратила домашний очаг в преисподнюю. Непрестанная изощренная и злобная тирания до того измучила бравого жандарма, что он с сожалением вспоминал то время, когда был среди людоедов-канаков.

Тем временем Андре и Фрике опять путешествовали, на этот раз по Океании (об этом рассказано в романе «Приключения парижанина в Океании»), Они хотели основать на Суматре торгово-земледельческое предприятие, что сулило немалые барыши. Но обстоятельства сложились чересчур неблагоприятно. Им пришлось уехать с Суматры, на их долю выпало множество удивительных приключений. Сутки парижский гамен Фрике был султаном острова Борнео.

Домой они вернулись ни с чем, обогатившись лишь надеждами на лучшее будущее и изрядным опытом.

Тут подоспела смерть дяди-миллионера, который оставил Андре Бреванну все свое громадное состояние. Первым делом наследник попытался устроить Фрике новую жизнь, оградив от нужды. Но тот не шел ни на какие сделки, как ни старался щадить его самолюбие Бреванн. Юноша не желал «примазываться к чужому богатству». Хотел зарабатывать самостоятельно.

— Тогда возьми хотя бы взаймы, отдашь, когда у тебя будут деньги. Процентов я не спрошу.

На это Фрике согласился. Принявшись пополнять свое скудное образование, занялся и слесарно-механической работой, в которой был весьма искусен. У него был талант на изобретения. К тому же он был терпелив, как бенедиктинец, упорный, трезвый, почти как аскет. Всего за какой-нибудь год он изобрел или усовершенствовал инструменты, наиболее востребованные в промышленном производстве, в частности, аппарат для штамповки металлических пуговиц. В кармане завелись деньжата, что его немало удивило. Конечно, сам он никогда бы не получил прибыли от своих изобретений, но в этом ему помогал Андре.