Александр Антонов - Пять из шести

— А это что ещё за зверь? — удивился Михаил.

— Зверь — медведь, остальное поймёшь, когда окажешься дома.

Утром Михаил торопил нас с завтраком.

— Доедайте скоренько, пилот уже прогревает двигатель.

В самолёте мы со Светой уселись на лавки, а Михаил заглянул в кабину пилота.

— Можно взлетать! — провозгласил он.

Тут голос нашего проводник осёкся, и он медленно отступил вглубь салона. Следом из кабины, уткнув дуло пистолета ему в живот, вышел тип в камуфляже и недобро скалясь, произнёс:

— Отлично! Только сначала мы вас свяжем.

Из хвостового отсека выступили ещё две фигуры с автоматами. Мы были в ловушке.

— Кто вы и чего от нас хотите? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Михаил.

— Можете звать нас «ангелы жизни», — оскалился бандит. — Если у вас, конечно, есть деньги чтобы заплатить за жизнь.

— У меня денег нет, — сразу ответил Михаил, — я всего лишь проводник.

— Тогда ты нам не нужен, можешь идти.

Михаил многозначительно посмотрел на нас и направился к двери. Не знаю, что он задумал, — вряд ли просто спасал свою шкуру — но задумал он неправильно. Едва оказавшись в проёме входного люка, Михаил получил пулю в затылок и рухнул за борт.

— Вот видите, — обратился к нам бандит, пряча пистолет в кобуру, — для тех, у кого денег нет, мы — ангелы смерти.

Шёл девятый день нашего странного плена. Я сидел на камне, вросшем в землю недалеко от края уступа. На дне пропасти виднелись кроны деревьев, наверное, таких же, как и здесь. Выше, насколько хватало глаз, были только горы, покрытые вечнозелёным ковром. Неподалёку от согретого моим теплом камня небольшой ручей, протекающий по лагерю, срывался вниз шелестящим водопадом. Можно было сказать и «шумящим», но я специально выбрал слово «шелестящий», поелику истинный шум, создаваемый тоннами ухающей вниз воды, закрепился в ушах до скончания дней. Как-то я подошёл к самому краю водопадика, заглянул вниз и чуть не сорвался: не от головокружения — от слов, неожиданно прозвучавших за спиной:

— Хотите полетать, товарищ?

Я отпрянул от пропасти, развернулся и свирепо уставился на так не вовремя окликнувшего меня камуфляжника с внешностью школьного учителя и пистолетом в кобуре, притороченной на ремне почти над гульфиком. В ответ на мою свирепость камуфляжник приветливо улыбнулся и произнёс:

— Передумали? И правильно, поживите ещё. — Развернулся и направился в лагерь.

Звали вооружённого «учителя» Макар. Так он попросил его называть при первом знакомстве.

Макар по жизни был парнем улыбчивым. Он и убивал, наверное, с улыбкой. Где и когда он учился в России, Макар не рассказал. Он вообще мало чего поведал о себе. После возвращения с учёбы и до ухода в горы работал учителем. Теперь правая рука товарища Гевары.

— Наш командир взял партийную кличку в честь прославленного революционера, — пояснил Макар.

Первое знакомство с Макаром состоялось в тот день, когда угнанный бандитами борт, проболтавшись в воздухе гораздо дольше, чем ему должно было хватить топлива, соприкоснулся-таки шасси с твёрдой поверхностью. Насчёт топлива мне, конечно, показалось — чего только не покажется, когда у тебя повязка на глазах. Я бы, может, и перекрестился, чтобы отогнать наваждение, но как это сделать со связанными за спиной руками? Для какой надобности нам не только связали руки, но и завязали глаза, не знаю. Думаю, у наших похитителей с головой не всё в порядке. От греха, мы со Светой всю дорогу просидели молча, ограничив общение соприкосновением плеч.

После приземления нас буквально выволокли из самолёта и заставили ножками топать в неизвестном направлении, поддерживая при каждом спотыкании. Последний раз я споткнулся о порог какого-то помещения, где нам открыли глаза и оставили, заперев снаружи. Я тут же зубами раздербанил узел на веревке, пленившей руки Светланы, после чего она уже самостоятельно избавилась от пут. Недовольно ворча по поводу каждого сломанного ногтя, моя спутница занялась верёвкой на моих руках, и вскоре я, потирая кисти, смог приступить к осмотру помещения.

Оно было довольно просторным и не имело электрического освещения. Дневной свет, проникающий через довольно большое забранное решёткой окно, едва доставал до середины комнаты. Дальше царствовал полумрак, постепенно густевший к дальней стене. Оттуда проступало нечто похожее на двухъярусные нары. Подойдя ближе, я понял, что это они и были. Помимо нар, из мебели в комнате наблюдались лавка под окном и в одном с ней гарнитуре длинный стол. Небогато.