Александр Крыласов: Пять шедевров

Про Ибрагима, Алексашку,
Царя, боярина и бражку.
И, конечно, про народ
И евонный огород.

Ни понятна, ни шиша
Миру русская душа.
И хоть жисть проходит в спешке,
Растолкую не спеша.

Широка у нас страна,
Ежли глянуть из окна,
Только вот без олигархов
Вмиг накроется она.

Проживёт без косарей,
Кузнецов и писарей,
Но и суток не протянет
Без наркомов и царей.

Кто надысь залил шары
И играл в царя горы?
Кто Царь-колокол раскокал
И утёк через дворы?

Кто Царь-пушку заряжал:
Порох клал, а пыж зажал?
Раскурочил ей всё дуло,
И за пивом побяжал?

А народ, поди, бурчит:
«Царь-то пьёт или торчит,
Коль Царь-пушка не стреляет
И Царь-колокол молчит».

Государь, зла не держи,
А расслабьси и поржи.
Отчебучили малёхо.
Не обиделси, скажи?

Мы, ить, круче всех окрест.
Нам что дембель, что арест.
Нам кору для полушарий
С дуба сняли. Вот те крест.

Кто вчерась ходил в посад
И скликал всех девок в сад?
И кому морскою солью
Ночью выстрелили в зад?

Что толчёсси, Ибрагим?
Али р емень стал тугим?
Не сподручно мягким местом —
Сядь каким-нито другим.

Как ты смеешь, Ибрагим,
По дворцу бродить нагим.
И размахивать при энтом
Нашим самым дорогим. [1] Самое дорогое для нас А. С. Пушкин, внук Ибрагима.

Государь, ужо остынь.
Я из солнечных пустынь.
У нас кажный так моржует.
Сам гляди-кось, не простынь.

Был неправый, искуплю,
Хошь, кальсонов накуплю,
Только дай ты мне поп ыхать
Напоследок коноплю.

Алексашка, хитрован,
Девок – цельный караван.
Чем смазливее служанки,
Тем раздолбанней диван.

Давечь жалился тапёр:
Ктой-то клавиши упёр
У казённого рояли.
Ты! Другой бы не допёр.

Государь, ты не ори,
Лучше волость подари.
У рояли и педали
Ктой-то стырил. Дикари!

Алексашка, где префект?
Он должон мне пять конфект.
Да, пущай перегородють
Весь Кутузовский проспект.

Я поездю по дворам,
Поглядю в зрачки ворам.
Шибко мудрое решенье
Шастать в гости по утрам.

Да, в карету положи
Только вилки и ножи.
Остальное конфискуем:
От невесты и до ржи.

Ничаво, я погрустю,
Но потом табя простю.
Патриот, он в кажном доме
Должен сделать по дитю.

Я барахтаюсь средь Зин.
Маш, Параш, Палаш и Нин,
Не затем, что кот шкодливый,
А затем, что Гражданин!

Дай, понюхаю «кокос»,
А потом хошь на покос,
Хошь окучивать картошку,
Аль пасти в деревне коз.

Говорю, как на духу:
Люблю водку и уху.
Не люблю ни серп, ни молот.
Ни мотыгу, ни соху.

Ибрагим, не горячись,
Коли надобно – мочись.
Коли хочешь меньше денег —
Больше грамоте учись.

Нет, пулял бы из мортир,
Али выкрасил сортир,
Всех служанок обрюхатил,
Половой наш бомбардир.

Кто ты? Мавра? Сарацин?
Афро-русский? Капуцин?
Род нужон табе покруче,
Что-то типа Голиц ын.

Я, покуда не угас,
Оженить хочу всех вас.
Будь здоров, живи с богатой!
Вот монарший мой указ.

Надарю вам мебелей,
Горностаев, соболей.
Только бы найтить управу
Мне на вас, на кобелей.

Тут-то я и оплошал:
Водку с пивом намяшал.
Повторив судьбу любого
Горемыки-алкаша.

Вмиг карьера из-под ног,
Пяткой в глаз, под зад пинок.
Полетел я из конторы,
Как нагадивший щенок.

Эх, бутылка и стакан,
Словно грабли и капкан.
Водка дарит море счастья
И печали океан.