Сергей Карпущенко - Операция «Святой Иероним»

Еще тогда, ночью, когда к Володе вдруг пришла идея не отдавать Диме настоящего «Иеронима», мальчик хорошо продумал, что станет говорить «наставнику». Вначале было решено рассказать о том, что конкуренты — это милиционеры, те самые, что запирали двери зала. Но потом Володя понял: нужно направить Диму по иному пути, потому что, выйдя на этих милиционеров, предводитель в конце концов узнал бы, что у них имеется подделка, а, значит, подлинный «Иероним» может находиться только у него. «Пусть-ка поищет, если хочет, этих ночных воров — вряд ли когда-нибудь найдет! решил Володя. — А я тем временем схожу к камину, улучу мгновение, наклонюсь — и картиночка уже в моем мешке-кармане! Покупателя найти не трудно, вот и выручу по крайней мере тысяч двести долларов, а то и больше! А Дима дурачка хотел найти — за гроши работать, рисковать!» И Володя даже успел помечтать с часок о том, что он будет делать с такой кучей долларов.

И Володя долго и обстоятельно стал рассказывать «наставнику», как он висел на трубах камина, как это было тяжело (так тяжело, что хотелось плюнуть на все и поскорее вылезть и во всем признаться бабке-смотрительнице, но он все-таки терпел и ждал). Потом, когда двери позакрывали, он, полуживой, выбрался наружу и стал дожидаться двух часов, намеченных для снятия картины, но вдруг около двенадцати послышался какой-то шум — отворяли двери зала — и снова пришлось сигать в камин. Конечно, он никого не видел, потому что лежал, уткнувшись носом в цементный пол камина. Нет, Володя не только ничего не видел, но и не слышал, во всяком случае, голосов тех, кто притащился ночью в эрмитажный зал. Мальчик поведал даже своему «учителю» о том, что вначале подумал было, не привидения ли это, но вскоре по скрипу и стуку он догадался, что «привидения» заняты снятием какой-то картины. Так они возились минут двадцать, а потом вновь загремели ключами, закрывая двери зала, и все стихло. Да, Володя, конечно, сообщил, что уже тогда, когда «призраки» работали, он стал смекать, над чем они так усердно трудились, и едва все звуки стихли, вылез из укрытия, тут же подошел к «Иерониму» и сразу догадался: «призраки» его опередили, повесив вместо шедевра Боттичелли свою копию, краски которой отличались от подлинных.

Рассказывая о своих ночных приключениях, Володя внимательно смотрел на Диму — молодой человек поначалу пытался сохранять хладнокровие, но потом по его красивому лицу пошли гулять желваки, губы мелко задрожали, и, чтобы скрыть их дрожь, Дима кусал их своими крупными, хищными зубами. А мальчику бешенство «наставника» отчего-то доставляло немалое удовольствие.

— Так, так, так! — затарахтел Дима нервно и сбивчиво — Володя никогда не видел предводителя таким развинченным психопатом. — Ну а после того, как ты увидел, что на месте подлинника копия висит, что ты стал делать?

— А ничего! — равнодушным тоном сказал Володя. — Зачем я стану копию снимать? Сигнализацию откручивать, рисковать, потом под курткой выносить... Тебе ведь копия не нужна, так же? Вот и я подумал — пусть себе висит...

— Хорошо, хорошо, хорошо! — кудахтал Дима. — А где же наша копия?

Этот пункт был самым тонким и ненадежным в плане Володи, но он и к этому вопросу был готов:

— А нашу копию я в камине оставил, на трубах, в уголке. Пусть полежит — кто ее там найдет?

Дима даже рот открыл от изумления и ярости:

— Ты... ты, идиот! Зачем же ты ее оставил? Это же улика!

— Да какая там улика! — отпарировал Володя. — Не больше, чем если бы она висела в раме на видном месте. — А не взял я ее потому, что вчера на контроле меня задержали и не хотели даже в музей пускать — снимите, говорят, одежду верхнюю. — И Володя показал на свою куртку. — Если б сегодня утром я в куртке возвращался, то меня обязательно бы остановили и обыскали, а потом куда надо отвели. Вот я и подстраховался... Да и зачем нам сейчас эта копия, если подлинника нет? Заказчикам вместо «Иеронима» передать или на стеночку повесть дома, на память, так сказать?

При напоминании о том, что подлинный «Святой Иероним» действительно уплыл, Дима застонал, точно ему вырвали подряд три зуба, не меньше, схватился за голову и стал раскачиваться словно мусульманин на молитве. Володе даже стало немного жаль его, и он решил утешить «наставника» словами:

— Ну, не надо огорчаться! — и даже похлопал по плечу. — Хочешь я схожу за нашей копией, в два счета незаметно заберу, раз уж она тебе так дорога.

Но это предложение только усилило раздражение предводителя.