Владимир Шкаликов - Колымский тоннель

— Разденься за ширмой, — сказал Кампай, когда они вернулись в мастерскую, а сам, едва откинув капюшон, сел на вертящийся стул перед терминалом, включил там что-то и начал диктовать, глядя на зеленую дежурную лампочку: — Такэси Кампай. Посещение сто второе. Участник — Василий Скидан. Время наблюдения — пятьдесят три минуты. На контакт опять не решился. Объяснить это до сих пор не могу. Чувствую, что нельзя — вот и все… Наблюдения. Новое — одно: появилась женщина. Сразу после нападения зубастой птицы. Она явно с того же корабля. Долго смотрела на нас в упор, будто разглядывала. Показалось, что она чувствует биотоки. Почему бы и нет, если здесь такая память? Если это память, конечно… Не чувствую себя готовым к контакту. Первая фраза должна быть безотказной, но при этом — проблема языка: ничего расслышать не удается… Остальные наблюдения — повторы: полет с посадкой на воду, нападение волков, трое с оружием у костра. Опять не хватило терпения дождаться событий, уходом встревожили транслятора-караульного. Новых мыслей по этому поводу нет. Может быть, свежее впечатление Скидана… Василий!

Скидан уже стоял рядом, без плаща и бахил. Он спросил:

— Что?

— Как ты все это понял? — Такэси подтащил ему второй стул.

— А черт его знает, — Скидан сел, не зная, куда глядеть, и потому предпочел обращаться не к лампочке, а к Кампаю. — Похоже на чьи-то сны.

— Или воспоминания? — подсказал Кампай.

— А сны и есть воспоминания.

— Не скажи, — Кампай покачал головой. — Сны могут быть… ну, скажем, композицией каких-то идей. Или вообще образов… А впрочем…

— Ты-то знаешь, что это было? — спросил Скидан.

— Сейчас, минуту, — Такэси выключил зеленую лампочку, ненадолго включил красную, потом на пульте загорелась синяя, а на экране появился он сам. Поговорил о сто втором посещении, посадил рядом Скидана, поговорил с ним, и экран опустел.

— Записано, — сказал Такэси. Выключил аппарат и извлек из него круглую пластинку, вроде патефонной, только поменьше. — Сегодня не густо.

Скидан был немного ошеломлен, потому что впервые видел себя в кино. Однако к подобным чудесам он за полгода привык достаточно, чтобы не показать удивления. Повторил вопрос:

— Так что же это там было?

— Не знаю, — Кампай спрятал пластинку в стол и встал. — Думай ты тоже. Может, поймешь. По-моему, это чьи-то воспоминания.

— Там такая же аппаратура? — Скидан кивнул на терминал.

— Если бы, — Такэси вздохнул. — Ничего там нет. Один туман.

— А ты везде смотрел?

— Там везде не посмотришь. Там нет дна.

— Как? — Скидан вспомнил, что в момент нападения волков ему очень хотелось вынуть пистолет и помочь тому парню, чья рука… Он представил, как бросается навстречу призракам и тут же летит в бездну… Рубаха прилипла к холодной спине.

— Пассивное наблюдение себя почти исчерпало, — Такэси прятал в шкаф пещерные одежды, — а действовать активно — боюсь. Хотел однажды проверить глубину, бросил туда болтик…

— Ну? И что?

— Чуть не сгорел. Хорошо, что у двери стоял.

— А на пластинку ты все это записал?

— Оно не дается, — Такэси грустно улыбнулся. — Только включаю запись, туман начинает дрожать, от этого кружится голова и тошнит. Не запишешь.

— А что ребята об этом думают? — Скидан встал.

— Садись. Я тебе расскажу.

Вот что узнал Скидан.

Третий год существует в Лабирии староверство, но только год назад начался его бурный расцвет. Год назад Такэси Кампай случайно обнаружил потайную дверь в заброшенной мастерской и впервые увидел призраков. Поначалу он пугался их, а они — его. Когда же стало ясно, что, если друг другу не мешать, то жить вполне можно, он начал приглашать в пещеру других староверов. Никакой рекламы, разумеется, потому что староверством здесь пахло отчетливо, а староверство, как известно, для общества вредно, наравне с сочинением выдуманных литературных приключений.

— Кстати, — перебил Скидан, — давно хочу спросить: почему художественная литература запрещена? Она может приносить хороший доход.

— Какой доход? То, что ты называешь — деньги? — Такэси вдруг обнаружил явную симпатию к запрету. — Из денег шубу не сошьешь. А то, что ты называешь художественной литературой, обязательно пропагандирует насилие. Ведь как ни поворачивай, а самое захватывающее в этих выдумках обязательно связано с насилием. Это портит детей. И даже взрослых. Ведь хорошо описанное злодейство хочется попробовать, согласись…

И Такэси продолжил рассказ.