Михаил Кречмар - Большая охота

Охота с подхода на невысоких, «мягких», как их принято называть (мягких по очертаниям, а не по составляющему материалу), сопках востока России имеет достаточно устоявшийся «сценарий». Сперва охотники занимают какую-нибудь господствующую высоту, откуда открывается обзор обширной территории, поросшей редкими невысокими куртинами вездесущего кедрового стланика. Вдумчивый читатель скажет мне, что там, где заросли стланика гуще и обширнее, медведей гораздо больше, ибо едят они, как правило, именно эти вот кедровые шишечки-орешки. Больше-то их, конечно, больше, но проблема заключается не только в наличии медведей, но и в возможности беспрепятственного подхода к оным. Я регулярно объясняю охотникамспортсменам, что не поведу их в куртину высокого стланика размером километр на полкилометра, даже если в ней будет стоять мишка размером с африканского носорога. То есть пойти-то, конечно, туда можно, но уж медведя вы в результате барахтанья среди пружинящих стволов и сыплющихся на лицо длинных пахучих иголок не найдёте совершенно точно. Вы его в этих кустах просто не увидите! А если случайно и подойдёте на расстояние ближе ста метров (притом что видимость у вас будет ограничена пятью, в прогалах – десятью шагами), то зверю будет достаточно сместиться в этих кустах ещё метров на пятьдесят – и он окажется в совершенной безопасности.

Поэтому я и говорю: охотиться на медведя надо не там, где его больше всего, а там, где его проще взять.

Итак, под нами располагается широкий увал, обрывающийся с одной стороны к Охотскому морю трёхсотметровым клифом-обрывом, а с другой – переходящий в ту самую, сплошняком заросшую стлаником, долину ручья Таванай. В которой, натурально, медведь на медведе сидит и медведем погоняет. Только мы их не видим.

Гостей у меня двое: со мной Сергей, горный охотник, добывший не один десяток самых престижных баранов и козерогов, а в лагере, в километре от нас, – Юрий. Он не охотник – просто сопровождает Сергея в сафари. Сегодня он дежурит в переносном палаточном лагере на морском побережье, в то время как мы, охотники, лазаем по горам за очередным «самым большим медведем».

Дежурство Юрия в лагере необходимо ещё и потому, что вчера во второй половине дня непосредственно вокруг лагеря и на ближайших сопках мы насчитали тридцать двух разных медведей. А именно посмотреть на медведя вблизи и было основной

целью поездки Юры в наши края. Я проверяю Юрин дробовик, при этом объясняю, что стрелять в медведя он может только в крайнем случае:

– Тебе будет достаточно показать медведю, что в лагере находится человек. Не кричи на него, лучше просто говори в полный голос. Камнями кидайся: медведи этого не любят. Ну а если придётся стрелять, то лучше ему под лапы, чем в воздух. В общем, с богом.

Вот мы с Сергеем сидим на вершине горы и наблюдаем, как в лагерь к Юрию по безлесой тундре валит очередной косолапый.

И медведь, и лагерь хорошо заметны на блёклом серо-жёлто-зелёном скомканном одеяле охотского берега. Лагерь – это две палатки, зелёная и жёлтая. Они выделяются, как осколки разноцветных бутылок. Юрий в камуфляже, его между палатками и не видно. Медведь, из-за большого расстояния напоминающий чёрную спичечную головку, катится между кустов и выходит на столбовую тропу, ведущую в устье ручья.

К нашему лагерю то есть.

Медведь на морском берегу.

Двигается медведь шустро, но не сказать, чтоб очень: у него много разных дел, понимаешь. То здесь, то там он задерживается секунд на десять, а то и на минуту. Как человек, часами наблюдавший этих животных вблизи, я понимаю: тут он копнул когтистой лапой муравейник, тут слизнул десяток ягод брусники, а тут, возможно, яйцами из гнезда позавтракал. И всё равно он выйдет на морской берег – покопаться в грудах гниющих водорослей, поворочать камни в поисках спрятавшихся под ними бычков и налимчиков, порыться в гальке, откапывая в ней спрятавшихся рачков-бокоплавов…

А тут на тебе – лагерь…

Медведь уже дошёл до лагеря и обходит его по дуге. Между палатками мы замечаем шевеление – это Юра занимает стратегически выигрышную позицию. Стратегически выигрышной в этом случае может быть лишь одна позиция – оказаться с наветренной стороны от медведя и дать ему уловить струю живого человеческого запаха. Судя по всему, Юре это удаётся не сразу: медведь всё приближается и приближается – с нашей вершины кажется, что он уже почти вошёл в лагерь, – а потом вдруг пускается наутёк, подпрыгивая, как мячик, и мелькая между тёмно-зелёными пятнами стланика.