Михаил Кречмар - Большая охота

Сегодня бурый медведь практически не представляет интереса для широких кругов охотников Сибири и Дальнего Востока как объект мясного и какого-либо ещё промысла, в основном из-за повсеместной высокой заражённости его мяса трихинеллёзом, а также невысокой ликвидности шкур. Отстрел его ведётся с целью добычи или лап и желчи для последующей перепродажи перекупщикам из стран Юго-Восточной Азии, или трофея в виде шкуры и черепа этого хищника. Ну и, конечно, ради незабываемых впечатлений от медвежьей охоты.

Медвежий берег.

Кроме того, значительное количество медведей ежегодно отстреливается в регионах «в целях защиты жизни и собственности» (есть такое определение в законодательстве, не нашем – американском). Отстреливаются они, конечно, безо всяких формальностей, ибо происходят эти инциденты с медведями в труднодоступных местах, откуда чаще всего просто физически невозможно известить органы охотнадзора о проблемных животных.

Но здесь мы поговорим не о таких случаях, а о медведе как объекте трофейной охоты.

На востоке России распространено пять способов традиционной трофейной охоты – это охота весной на солнцепёках (подробно описанная в книге «Мохнатый бог»), охота на морском побережье с применением мотолодки, охота на приваде, охота на снегоходах и охота с подхода в горах.

Эти способы можно объединить в две группы – предусматривающие подъезд к животному на моторных средствах и предусматривающие длительное пешее перемещение в горах.

Охота на снегоходах выглядит так. Охотник-спортсмен сидит в нартах или специальном «корыте», которое тащится на тросе за транспортным средством. Гид-проводник, он же егерь, осматривает в бинокль заснеженные склоны сопок, находит медведя нужных трофейных кондиций, обсуждает эти кондиции с охотником-спортсменом, а затем подвозит его к зверю на расстояние выстрела.

Существует практика (правда, довольно ограниченная: мне известно всего три аутфиттерские компании, которые так делают), когда охотник сидит на снегоходе – и тогда в поиске принимают участие две машины. Но в любом случае роль гида-проводника в этом процессе – провести охотника-спортсмена в наиболее перспективные с точки зрения обнаружения и добычи трофея места, объяснить, как лучше подъехать к зверю, а также обеспечить безопасность во время охоты, ободрать шкуру и привезти её вместе с черепом в лагерь для последующей обработки.

В этих охотах огромную роль играют как рельеф местности (она должна быть доступна для проезда на снегоходах в тот период, когда медведи покинули берлоги), так и состояние снежного покрова. Должен сказать, что гиды-проводники недолюбливают снегоходные сафари – исключительно по причине того, что очень часто те проходят на пределе технических возможностей машин. Весна наступает неотвратимо и быстро, снег оседает, тает и, кажется, прямо на твоих глазах возгоняется в воздух под палящими

лучами весеннего солнца, а там, где ещё утром сияли белизной занесённые сугробами русла рек, к вечеру прорисовываются чёрные полосы открытой воды. То же и с кедровым стлаником – полукустом-полудеревом, который таится под снежным покровом – и вдруг повсеместно принимается из-под него высвобождаться, едва потеплеет настолько, что его стволы и ветви начинают наливаться весенним соком. Вот простирается прямо перед лыжами машины чистым листом снежная равнина, и вдруг раз – перед тобой, словно рука мертвеца в «Байках из склепа», вырывается чёрная, мохнатая, вся в искрах тающего снега могучая ветка…

Медведь же обычно отнюдь не стремится выйти на ровную заснеженную поверхность, где лихой ездок нагонит его в считанные минуты. Не только потому, что опасается бравых снегоход – чиков, – ему на чистом снегу просто нечего делать. То есть нечего есть.

Найти его чаще всего можно там, где находится его пища, – на обтаявших пятаках каменных россыпей. На очистившейся от снега тундре, а то и вовсе среди кустов стланика, освободившихся от вязких объятий сугробов. Поэтому если опытный проводник понимает, что выгнать медведя на открытое пространство, где его можно догнать снегоходом, не удастся, то наступает очередь подхода.

Подрастающие «хозяева тайги».