Эрин Хантер - Долгая ночь

Гроза подняла голову и втянула ноздрями воздух.

– Нам нужно продолжить охоту. Возможно, мы найдём какую-нибудь добычу в лесу. Не могло же всё зверьё разбежаться из-за этих тварей.

– Уж и не знаю, Гроза Может, нам стоит вернуться в лагерь и узнать, как там наша Альфа? – засомневался Микки. Пёс нервно взмахнул своим пушистым хвостом, и Гроза осознала, насколько разнились их воспоминания о койотах. Она их побаивалась, а Микки беспокоился за новоявленные маленькие жизни, как, впрочем, и за свою собственную. И Гроза не могла осуждать его за это.

– Охота может подождать, – поддержала пса Белла. – Я тоже думаю, что нужно наведаться в лагерь. Вдруг Счастливчик нуждается в нас?

Все четыре собаки выжидающе посмотрели на Грозу, и она подбоченилась от гордости: «Они всё же считают меня предводительницей этой охоты!» При том, что некоторые из них занимали в стае более высокое положение, а охота пошла не по плану.

– Что ж, давайте вернёмся, – кивнула Гроза. А про себя подумала: «Всё равно я потом снова отправлюсь охотиться».

Ей было горько и обидно возвращаться в лагерь без пищи для Альфы. И, пока Гроза вела отряд назад – сначала по лугу, потом через заросли кустарника, а затем по травянистому склону холма, – её лапы с каждым шагом только тяжелели. Будто на каждой из них висело по камню.

На подходе к лагерю Грозе послышался лай собак. Поначалу он показался ей тревожным и суматошным; сердце гулко заколотилось в груди: «Неужели что-то случилось?

Неужели койоты опередили нас и напали на лагерь? А, может, что-то неладное с Альфой?.. Или ещё одна собака погибла, как Шёпот?»

Но уже в следующий миг Гроза осознала: в лае не было ни страха, ни отчаянья, ни гнева. Собаки не призывали на помощь. Они тявкали от радости!

Отряд выбрался из зарослей деревьев, и глазам Грозы открылась радужная сцена: одни собаки задорно подпрыгивали, высунув от счастья языки, другие весело катались по траве, третьи ликующе стучали по земле своими хвостами.

К охотникам молнией подлетели два белых комочка: заливисто тявкая, Дейзи и Солнышко начали выделывать такие кренделя, как будто их тельца были слишком малы, чтобы удержать в себе переполнявшие их чувства:

– Щенки! Они уже с нами!

Микки подскочил и чуть не задохнулся от радости:

– С ними всё в порядке? Как себя чувствует Альфа?

– А как Счастливчик? – добавила Белла Дейзи и Омега-Солнышко дружно запрыгали и завертелись на лапах:

– Щенки просто замечательные!

– Их целых четыре!

– Альфа очень устала.

– А Бета выглядит так, словно его прихлопнуло камнем.

– Но это он такой от счастья!

– Мы побежим к пруду. Нужно принести им побольше воды! – Омега сорвалась с места, только подушечки лап засверкали. Такой прыти Гроза за ней давно уже не наблюдала. За Омегой вихрем умчалась Дейзи.

Белла, Микки, Дротик и Стрела обменялись довольными взглядами и поспешили в лагерь. От радости они позабыли и про упущенного оленя, и про тревожный запах койотов. Микки подбежал к Кусаке и, игриво урча, свернулся клубочком у лап подруги. Та нежно пощекотала его коготками по спинке. Стрела уселась рядом с Бруно. Сама того не замечая, она так быстро заводила хвостом по земле, что подняла им вокруг клубы пыли.

Медленно мотая хвостом из стороны в сторону, Гроза проводила их взглядом. Она была рада за Альфу и Счастливчика. Конечно же, рада. Маленькие щенята! Это такое счастье!

Но какое-то тревожное предчувствие удерживало Грозу от безудержного общего веселья. Что-то мешало ей разделить буйное ликование стаи.

«Слишком мало времени прошло…»

Гроза понимала, что щенки не могли выбирать время, когда им появиться на свет. И сама Альфа тоже никак не могла повлиять на это. И всё же Грозе было совсем не до веселья. Ещё день назад Шёпот был жив и здоров. И бегал по лесу, раздражая Грозу своим постоянным присутствием. А теперь его рядом с ней не было. И никогда больше не будет… Внутри у Грозы нарастала странная, гнетущая пустота. Она всё больше расширялась, давила на рёбра и грудь, как огромная, чёрная воронка, всасывая и поглощая всю её энергию и радость.

Не желая портить настроение другим, Гроза понуро поплелась прочь от лагеря. Она брела до тех пор, пока не вышла на поросшую мхом полянку. Горестно вздохнув, собака уселась возле тёмного пятна свежевскопанной земли – могилы её верного друга.