Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

Резво двинулась к двери, распахнула… Вот он! Гулена…

— И не стыдно? — строжась спросила, не выказывая радости. — Бессовестный! Я вся с ног сбилась тебя искаючи…

Шарик, виновато пригнувшись и не глядя в глаза, молотил хвостом.

— Ладно уж, заходи, — отступила баба Маня в глубину коридора. — Но чтобы в последний раз. А то возьму и брошу тебя. На кой мне налог платить?!

Шарик поднялся на задние лапы, уперся передними в бабы Манино колено и взвизгнул радостно.

— Ладно-ладно, не подлизывайся, сейчас я тебе лапки вымою… Шарик присел в привычном ожидании привычной процедуры. Баба Маня принесла тазик с водой и тряпку. Шарик протянул переднюю лапу.

— В этом ты молодец и лапки подаешь, и никогда с грязными в комнату не пройдешь, а в остальном — шалавый. Где столько времени шлялся? Я весь квартал обошла, тебя искаючи, — продолжала строжиться она. — Завтра пойдем на твой налог работать — подъезд убирать. Поди, не откажут?…

Баба Маня попыталась резко согнуться, не удалось. Тогда она, кряхтя, села рядом с тазиком. Шарик воспользовался моментом и лизнул ее в щеку. Хотела баба Маня заругаться, да уронила тряпку и прижала маленькое лохматое тельце к себе.

— Купать тебя пора. Псиной воняешь, — пробормотала она, украдкой смахивая слезы. Все-таки не одна… Все-таки рядом душа живая… А налог? Бог с ним, с этим налогом! Будем подъезд убирать или еще что… Проживем как-нибудь…

В этот день нас было трое. Я, мой друг Юрка и вислоухий восьмимесячный щенок русской гончей — Налет.

Юрка, блестя цыгановатыми глазами, взахлеб рассказывал о своих охотничьих приключениях и заразительно смеялся. Его я знал давно, с самого детства. Вместе когда-то гоняли голубей, вместе учились в школе, вместе делали налеты на колхозные баштаны. Потом Юрка с родителями уехал на Дальний Восток, и я потерял его след. И вдруг прошлой осенью он собственной персоной явился в родную станицу и стал работать завхозом в школе.

За время нашей разлуки повидал он немало. Особенно впечатляли его рассказы о плавании на кораблях торгового флота, о странах, которые я не видел и не увижу никогда. Но главное — оба мы были страстными охотниками и теперь с нетерпением ждали каждого выходного дня, чтобы встать в предрассветных сумерках и отправиться с ружьями бродить окрест.

Стрелял Юрка неплохо, но охота на зайцев его мало увлекала. Он мечтал о крупной добыче и со знанием дела рассказывал, как нужно выслеживать кабанов, медведей, рысей…

Из Юркиных слов я уяснил, что там, на Дальнем Востоке, бил он их десятками, и был даже случай, когда столкнулся один на один с тигром, но ружье дало осечку, и только исключительно это обстоятельство помогло полосатому разбойнику унести в целости свою шкуру.

Я чувствовал, что рассказчику не всегда следует верить, но, сами понимаете, какой охотник упустит возможность преувеличить свои трофеи в глазах доверчивого слушателя.

Итак, мы удалялись от станицы в сторону плавней, подпоясанные патронташами, с рюкзаками и ружьями за плечами, пылая неистребимой верой в охотничью удачу. Впереди нас, сбоку дороги, бесшумно скользил на своих высоких пружинистых лапах Налет. Этого щенка я привез из Московского питомника охотничьих собак. В его родословной, чуть не до десятого колена, были поименованы все знаменитые гончие — прабабки и прадеды, лучшие качества которых он должен был перенять. Все это, записанное на специальном бланке и скрепленное большой печатью, было внушительно, но, откровенно говоря, Налет мне не нравился. Был он какой-то забитый. Пугался любого стука, а стоило повысить голос, поджимал хвост и убегал прочь.

Целыми днями родовитый щенок дремал в тени, и сонные глаза его не отражали ни единой искорки собачьего ума. Ну, разве может настоящий охотничий пес быть таким? На охоте всякое бывает. Ведь может сложиться так, что Налету придется вызволять из беды своего хозяина. А способен ли на такое этот глупый, ленивый щенок? Я не знаю. Да, просто не знаю. Вдруг он заснет где-либо среди кустов или, испугавшись, сбежит… Поэтому скорое расставание с Налетом было для меня делом решенным. Просто я ждал случая, когда подвернется хорошая гончая.

Правда, Налет был еще молод и, увидав меня с ружьем, преображался, делался резким, порывистым, и даже глаза его принимали осмысленное выражение. Но ничто уже не могло поколебать моего решения. Не нравится мне эта собака и все. Не по душе пришлась.

Осень уже заметно похозяйничала в округе. Трава почернела и полегла. Деревья стояли полунагие. Лишь кубанские плавни зеленели еще сочно, молодо.