Дэвид Эттенборо - Живая планета

Собственно говоря, унылое бесплодие каменной кладки и бетона имеет один аналог в дикой природе — поля вулканического пепла и застывшей лавы. Растения, в ходе эволюции приспособившиеся использовать эти последние, приспосабливаются и к первым. В XVIII веке один оксфордский ботаник выкопал на склоне вулкана Этны в Сицилии высокое, сходное с маргариткой растение с ярко-желтыми цветками и привез его в ботанический сад своего университета. Оно так хорошо прижилось, что к концу века выбралось на волю и обосновалось на стенах колледжей, сложенных из известняковых брусков. Несколько десятилетий оно так там и оставалось, но в середине XIX века страну покрыла сеть железных дорог. Насыпи и выемки, щедро обсыпанные золой и угольками из паровозных топок, пришлись недавнему сицилийцу весьма по вкусу. Вскоре оксфордский крестовник, как его теперь называли, начал путешествовать по путям и осваивать новые территории. Нынче вряд ли на Британских островах отыщется городской пустырь, на котором он не рос бы среди куч битого кирпича и щебня.

Кипрей, освоивший склоны североамериканских вулканов, а в настоящее время отвоевывающий склоны Сент-Хеленс, имеет в своей истории такую же главу. В прошлом веке он считался в Англии редким видом, но когда во время второй мировой войны бомбы разрушали целые районы английских городов, кипрей внезапно стал бешено разрастаться, укрывая развалины непроницаемым красно-лиловым покрывалом. И теперь он — одно из самых распространенных городских диких растений на Британских островах.

Животные тоже сумели отыскать в созданной человеком среде эквиваленты привычных условий. Вертикальные фасады зданий, спасибо их архитекторам, нередко столь же удобны для сооружения гнезд, как и береговые обрывы, а потому птицы, предпочитающие подобные гнездовья, без особого труда перешли к городскому существованию. Среди городских птиц наиболее типичны и распространены голуби, потомки сизого голубя, который некогда обитал на морских обрывах, а теперь сохранился на Британских островах в своей изначальной форме только в Ирландии и кое-где в Шотландии. Этого голубя ради его мяса одомашнили пять тысяч лет назад и снабжали его голубятнями специальной постройки, в которых он жил и гнездился. Но затем он вернулся в города для вольного существования, где к нему присоединились и подлинно дикие голуби. От их скрещивания и произошли те пестрые стаи, которые вьются чуть ли не над каждой площадью европейских городов. Некоторые особи в них выглядят точь-в-точь как дикие сизари: серовато-синее оперение, белая гузка, лилово-зеленый отлив на шее и голове. Только полоска голой кожи над основанием клюва у них шире. Другие члены стаек сохраняют признаки, выделенные и закрепленные на протяжении столетий размножения в неволе: оперение у них черное, белое, пестрое и светло-коричневое. Свои гнезда городские голуби сооружают в капителях колонн и в неоготических нишах, как некогда — на уступах и в расселинах береговых утесов.

Осенью в городах собираются десятитысячные стаи скворцов, ночующих в зданиях и возле них, где температура может быть на несколько градусов выше, чем за городом. Пустельги селятся на шпилях и башенках, выглядывая с них добычу внизу, как их деревенские родичи — со скал. Во многих домах есть большие темные чердаки прямо под крышей, куда можно пробраться через какую-нибудь дыру — выпал кирпич, проломился лист шифера. Летучие мыши убедились, что живется им там ничуть не хуже, чем в пещерах. В Северной Америке один из стрижей, прежде прилеплявший свои плоские гнезда к стенкам дупел, обнаружил, что во многих частях его ареала дымоходов и вентиляционных шахт куда больше, чем дуплистых деревьев. И теперь печной иглохвост гнездится практически только в городах. В тропиках вертикальные бетонные стены и стекла окон идеально подходят для ящериц, прилипательная способность которых позволяет им уверенно бегать по глянцевитым скользким листьям и вертикальным древесным стволам. Так что теперь в тропических областях Дальнего Востока трудно найти дом без своей популяции гекконов, которые ловко хватают насекомых, слетающихся в комнаты на искусственный свет.

Некоторые такие переселенцы нашли в городах изобилие корма, который они особенно предпочитают. Личинки молей растут не по дням, а по часам, проедая шерстяную одежду. Амбарные долгоносики опустошают зернохранилища, стоит им туда забраться: едят и размножаются непрерывно, пока не уничтожат и не перезаразят все зерно вокруг. Термиты и личинки жуков грызут балки и мебель. У кое-каких термитов развился даже вкус к пластмассам — они объедают оболочку электрокабелей и вызывают серьезные аварии. Причем трудно понять, что именно их прельщает, поскольку в пластмассах, которые они столь усердно перетирают своими челюстями, не содержится, насколько удалось установить, ничего сколько-нибудь питательного. Быть может, они, как любители жевать резинку, получают удовольствие от самого процесса.