Дэвид Эттенборо - В тропики за животными

Вот, наконец, и Пипилипаи. Деревня находилась в десяти минутах ходьбы от реки и оказалась одним из самых примитивных поселений, встречавшихся нам до сих пор. Все мужчины носили набедренные повязки, а женщины — расшитые бисером передники. Всего несколько круглых хижин — и все развалюхи, сделанные кое-как, прямо на сухой песчаной почве, без всякого пола, а некоторые и без полного комплекта стен. Нас встретили сердечно: как и во всех других деревнях, у Кинга Джорджа нашлось здесь несколько родственников. В деревне было много попугаев, а между хижинами разгуливал с важным видом крупный хохлатый гокко. Черный, блестящий, он был похож на индейку. На макушке у него торчал премиленький пучок завитых перьев, а клюв сверкал яркой желтизной. Мы выяснили, что гокко предназначался для общего котла, но голубой бисер и тут сделал свое дело. Шесть пригоршней стеклянных сокровищ осчастливили всю деревню и спасли от ужасной участи роскошную птицу.

Свободного помещения в деревне не оказалось, поэтому мы вместе с Кингом Джорджем и Авелем развесили свои гамаки в одной из хижин, где обитала семья из десяти человек. Пока Чарльз готовил ужин, я, приласкав Худини, предательски нацепил на него новую, тщательно изготовленную сбрую. Привязав неугомонного пострела к столбу в центре деревни, я положил рядом с ним ананас и лепешки из кассавы и постарался убедить его прилечь и поспать.

Ночь выдалась не слишком спокойной. Кинг Джордж давно не навещал своих здешних родственников, поэтому их обмен новостями порядком затянулся. Среди ночи стал кричать ребенок. Потом кто-то из мужчин выбрался из своего гамака и стал приводить в порядок костер посреди хижины. В конце концов мне все же удалось заснуть, но с трудом пришедший сон был сейчас же прерван: меня трясли за плечо и голос Кинга Джорджа громко шептал в ухо: «Эта свинья! Она безать!»

— Поймаем на свету, — промычал я и повернулся, желая уйти обратно в мир сновидений. Снова заныл ребенок, а ноздрей моих коснулось амбре, которое можно было определить только как запах свиньи. Открыв глаза, я увидел нашего Худини, чесавшего спину о косяк хижины. Было совершенно ясно, что сон не воцарится в этом доме, пока наш молодец наслаждается свободой. Я осторожно спустил ноги на пол и как можно мягче обратился к Чарльзу, прося о помощи.

В течение следующего получаса Худини легким галопом носился по всей хижине, а мы с Чарльзом, полуголые и босые, гонялись за ним. В конце концов наш юный друг был водворен на прежнее место. Явно довольный тем, что он разбудил всю деревню, Худини многообещающе щелкнул челюстями и устроился на земле, выказывая намерение заняться ананасом. Мы разошлись по гамакам с надеждой доспать те считанные часы, что оставались до рассвета.

Обратный путь вниз по реке начался хорошо. Из веток и коры мы соорудили большую клетку для пекари и приладили ее в носовой части лодки. Полчаса Худини вел себя превосходно. Гокко, привязанный за ногу, мирно устроился поверх брезента, закрывавшего наш багаж. На дне лодки копошились черепахи. В ушах у нас звенело от дружелюбных криков ара и других попугаев. В просторной деревянной клетке два капуцина ласково искали друг у друга в шерсти. Мы с Чарльзом лежали и нежились на солнце, глядя в синее безоблачное небо и наблюдая за проплывающими над нами зелеными ветвями.

Но идиллия длилась недолго: путь нам преградил завал из упавших деревьев. Пришлось вылезать и, согнувшись, тянуть лодку через полузатопленные стволы. Именно такого момента и ждал Худини. Втайне от нас он разрушил крепления двух нижних перекладин своей клетки и теперь в мгновение ока оказался за бортом. Я бросился за ним, едва не перевернув наше судно, мощным кролем прошел несколько метров и, изловчившись, схватил беглеца за загривок. Тот лягался, бил по воде копытцами и визжал во весь голос, но мне удалось запихнуть его в то, что осталось от клетки. Чарльз принялся за ее починку, а я, выжав одежду, разложил ее на брезенте. Не надо было быть слишком наблюдательным, чтобы заметить, что освежающее купание пришлось Худини по душе, и он был не прочь повторить его. Поэтому весь остальной путь один из нас сидел рядом с клеткой и быстро заделывал в ней пробоины, как только они появлялись.

Поздно вечером мы подошли к Яуала, деревне, где жил Кинг Джордж, в полумиле от Кукуикинга. Там мы устроились на ночь, посадив Худини на особую длинную привязь и разместив остальных животных в пустой заброшенной хижине.