Дэвид Эттенборо - В тропики за животными

— Я тут обнаружил кое-что, — сказал он, — может быть, это тебя развлечет. Во-первых, пакетик сахара, который ты только что опорожнил, был последним. Во-вторых, я не могу найти консервный нож. В-третьих, здесь так сыро, что на объективе моей камеры выросла целая грядка плесени, и, в-четвертых, я этот объектив не смогу сменить, потому что резьбу здорово прихватило.

Чарльз задумчиво уставился на дождь.

— Если плесень появилась даже на линзе объектива, — продолжал он, — то внутри, на пленке, надо полагать, растительность просто буйствует. А впрочем, это неважно, — добавил он похоронным голосом, — пленка, наверное, все равно уже расплавилась от жары.

Нам оставалось только ждать, когда прекратится дождь. В подавленном настроении я залез в гамак и вытащил одну из книг нашего скудного библиотечного запаса — «Золотая сокровищница». Несколько минут я читал.

— Чарльз, — сказал я, — мог ли ты предположить, что Уильям Коупер, живший с тысяча семьсот тридцать первого по тысяча восьмисотый год, оставил кое-что специально для тебя?

Нецензурный ответ Чарльза прозвучал довольно мрачно.

— Ты не прав, — возразил я, — слушай.

Дождь шел с небольшими перерывами следующие три дня нашего пребывания в Уаиламепу. Хотя короткие просветы все же появлялись, для хорошей съемки условий не было, и мы коротали время, беседуя с Кларенсом, купаясь в тепловатой реке и наблюдая повседневную жизнь деревни. Это было достаточно приятно, но нам не давала покоя мысль о том, что драгоценное время идет, а многое интересное из жизни деревни все еще не заснято.

На седьмой день жизни среди индейцев мы упаковали свое снаряжение, готовясь к прибытию лодки. С помощью Кларенса мы укрывали груду вещей брезентом, чтобы предохранить их от дождя, сочившегося в нашу церковь сквозь крышу. Кларенс вдруг выпрямился и сказал в своей обычной непринужденной манере:

— Кеннет приезжать терез полтаса.

Его уверенность удивила меня, и я спросил, откуда он это знает.

— Я слысать мотор, — ответил Кларенс, и было видно, что моя неграмотность позабавила его. Я высунулся наружу и прислушался. Ничего, кроме шуршания дождя в лесу.

Минут через пятнадцать мы с Чарльзом как будто стали различать еле уловимый шум мотора, а через полчаса, в точном соответствии с предсказанием Кларенса, из-за поворота реки показалась лодка. На румпеле сидел Кеннет с непокрытой, мокрой от дождя головой.

С сожалением мы покинули наших друзей в Уаиламепу, в то же время сладостно предвкушая прелести сухой одежды, ожидавшей нас в Камаранге. Прибыв туда, мы обнаружили, что прошедшая неделя принесла Джеку в общем больше успехов, чем нам: он собрал вполне приличную и пеструю коллекцию животных. Тут было изрядное количество попугаев, несколько змей, одна молодая выдра и десятки колибри, беззаботно сосавших сладкий сок из тех самых стеклянных бутылочек, которых нам так не хватало несколько дней назад.

Самолет, которому предстояло забрать нас, должен был прибыть в Имбаймадаи через неделю, и мы обсудили планы на оставшееся время. Было решено, что Джек остается в Камаранге, а мы с Чарльзом отправляемся в очередное лодочное путешествие, чтобы посетить возможно больше деревень.

— Почему бы вам не побывать в Кукуй? — предложил Билл, когда мы обратились к нему за советом. — Там порядочно народу, и вы, наверное, услышите песнопения с Аллилуйей. Возьмите лодку поменьше и, когда будете возвращаться, идите вверх по Мазаруни прямо в Имбаймадаи. А мы придем туда со всеми вашими животными на большой лодке. Там и встретимся.

На следующий день мы пустились в путь, рассчитывая первую ночь провести в деревне Кукуикинг, в устье Кукуй. С нами пошли Кинг Джордж и еще один индеец по имени Авель. Небольшая лодка была доверху нагружена съестными припасами, гамаками, коробками с пленкой, клетками для будущих питомцев и порядочным набором голубых, синих и белых стеклянных бус — для приобретения этих питомцев. Цвет бус имел важное значение. Это мы узнали от Билла, когда закупали бусы в его магазине. Жители верховьев Камаранга обожали красный, розовый и голубой бисер, которым они расшивали свои передники и другие атрибуты личного убранства. Более консервативные кукуйцы признавали только голубой и белый бисер.