H. Haggard - Копи царя Соломона. Английский язык с Г. Р. Хаггардом.

enough [I'nAf], gaze [geIz], faraway ['fQ:rqweI], crest [krest]

I took him into the tent and did what I could for him, which was little enough; but I saw how it must end. About eleven o'clock he got quieter, and I lay down for a little rest and went to sleep. At dawn I woke again, and saw him in the half light sitting up, a strange, gaunt form, and gazing out towards the desert. Presently the first ray of the sun shot right across the wide plain before us till it reached the faraway crest of one of the tallest of the Suliman Mountains, more than a hundred miles away.

"'There it is (вот она)" cried the dying man in Portuguese (воскликнул умирающий /мужчина/ по-португальски), stretching out his long, thin arm (протягивая свою длинную худую руку), `but I shall never reach it, never (но я никогда не доберусь до нее, никогда). No one will ever reach it (никто и никогда не доберется до нее)!'

"Suddenly he paused, and seemed to take a resolution (внезапно он замолчал, и казалось, принял какое-то решение; topause— делать паузу, перерыв; resolution— решительность, решимость; решение, твердое намерение ). `Friend (друг),' he said, turning towards me (сказал он, поворачиваясь ко мне), `are you there (вы здесь)? My eyes grow dark (у меня темнеет в глазах; to grow dark— темнеть ).'

"Yes," I said, "yes, lie down now, and rest (да = я здесь , теперь ложитесь и отдохните)."

dying ['daIIN], resolution ["rezq'lu:S(q)n], lie down ['laI'daun]

"'There it is" cried the dying man in Portuguese, stretching out his long, thin arm, `but I shall never reach it, never. No one will ever reach it!'

"Suddenly he paused, and seemed to take a resolution. `Friend,' he said, turning towards me, `are you there? My eyes grow dark.'

"Yes," I said, "yes, lie down now, and rest."

"'Ay,' he answered, `I shall rest soon (вскоре я отдохну; to rest — отдыхать, давать отдых; покоиться, лежать/вчастности, в могиле/ ); I have time to rest — all eternity (у меня есть время для отдыха — вся вечность). Listen, I am dying (послушайте, я умираю)! You have been good to me (вы были добры ко мне; good— хороший; добрый, доброжелательный ). I will give you the paper (я отдам вам документ; paper— бумага; документ ). Perhaps you will get there if you can live through the desert (возможно, вы доберетесь туда, если вы сможете выжить в этой пустыне; to live/through/ — жить; перенести, пережить /что-либо/ ), which has killed my poor servant and me (которая убила моего бедного слугу и меня).'

eternity [I'tq:nItI], paper ['peIpq], perhaps [pq'hxps], through [Tru:]

"'Ay,' he answered, `I shall rest soon; I have time to rest — all eternity. Listen, I am dying! You have been good to me. I will give you the paper. Perhaps you will get there if you can live through the desert, which has killed my poor servant and me.'

"Then he groped in his shirt (затем он нащупал /что-то/ у себя за пазухой: «в рубахе»; to grope — ощупывать, идти ощупью; искать, нащупывать ) and brought out what I thought was a Boer tobacco-pouch of the skin of the Swartvet-pens (sable antelope) (и вытащил /какой-то предмет/, который мне показался бурским [7] Английский язык с Г. Р. Хаггардом. Копи царя Соломона H. R. Haggard King Solomon's Mines Книгу адаптировала Ольга Ламонова Метод чтения Ильи Франка кисетом из шкуры черной антилопы; tobacco — табак; pouch — сумка, мешочек; sable antelope — черная лошадиная антилопа ). It was fastened with a little strip of hide (он был связан небольшой полоской из кожи), what we call a rimpi (которую мы называем "римпи"), and this he tried to untie, but could not (и его он попытался развязать, но не смог; tie — бечевка, шнур; to tie — связывать, перевязывать ). He handed it to me (он вручил его мне; hand — рука; to hand — передавать, вручать ). `Untie it (развяжите его),' he said. I did so, and extracted a bit of torn yellow linen (я развязал: «сделал это» и вытащил клочок рваного желтого полотна; to extract — извлекать, вытаскивать; to tear — разрывать, рвать; linen — полотно, парусина, холст ), on which something was written in rusty letters (на котором было что-то написано порыжевшими буквами; rusty — покрытый ржавчиной, ржавый; рыжий, цвета ржавчины, выцветший ). Inside was a paper (внутри находился какой-то документ).

grope [grqup], Boer ['bquq], tobacco pouch [tq'bxkqupauC], sable antelope ["seIbl'xntIlqup], fasten [fQ:sn], untie [An'taI], extract [Iks'trxkt]

"Then he groped in his shirt and brought out what I thought was a Boer tobacco-pouch of the skin of the Swartvet-pens (sable antelope). It was fastened with a little strip of hide, what we call a rimpi, and this he tried to untie, but could not. He handed it to me. `Untie it,' he said. I did so, and extracted a bit of torn yellow linen, on which something was written in rusty letters. Inside was a paper.

"Then he went on feebly, for he was growing weak (затем он продолжил /говорить/ тихо, потому что он слабел; feebly — слабо, немощно; weak — слабый/физически/ ): `The paper has it all, that is on the rag (на бумаге есть все, что /написано/ на полотне; rag — тряпка, лоскут ). It took me years to read (у меня ушли годы, чтобы прочитать /его/; to take— брать, хватать; требовать, отнимать ). Listen: my ancestor, a political refugee from Lisbon (слушайте: мой предок, политический эмигрант из Лиссабона; refugee— беженец, эмигрант ) and one of the first Portuguese who landed on these shores (и один из первых португальцев, высадившихся на этих берегах; land— земля, суша; to land— высаживаться /на берег/, приставать к берегу ), wrote that when he was dying on those mountains which no white foot ever pressed before or since (написал его, когда умирал в этих горах, на которые не ступала нога белого человека ни до, ни после этого; to press— жать, нажимать ).

feebly ['fi:blI], ancestor ['xnsIstq], refugee ["refju(:)'dZi:], Lisbon ['lIzbqn]

"Then he went on feebly, for he was growing weak: `The paper has it all, that is on the rag. It took me years to read. Listen: my ancestor, a political refugee from Lisbon and one of the first Portuguese who landed on these shores, wrote that when he was dying on those mountains which no white foot ever pressed before or since.