Иван Кудишин - Южный Крест пока за горизонтом

Впередсмотрящим и наблюдателям, впрочем, спать не полагалось. Подкрепляя себя крепчайшим «ночным» кофе, матросы изо всех сил пытались пронизать взглядом туман, простиравшийся кругом. Это было нелегко: видимость – не больше сотни метров, неясно было, где заканчивается туман и начинаются источающие лёгкий парок волны. И вдруг наблюдатель, занимавший пост на изрешеченном пулями правом крыле мостика, двадцатилетний Лесли Мангоджерри, зацепился взором за нечто, чего не должно было быть: в полутора – двух сотнях метров от борта лайнера по воде наперерез ему шла прямая белая полоса. Не отрывая от нее глаз, Лесли закричал в телефон связи с рубкой:

–Правый борт, тридцать, дистанция двести!!! Торпеды!!!

Дистанция была слишком мала, чтобы отворачивать влево; оставалась слабая надежда на то, что, изменив курс вправо на тридцать градусов, «Титания» пропустит «сигары» вдоль борта. Ларин поняла, что это решение – единственно верное.

–Право на борт!

Рулевой завращал штурвальное колесо, картушка компаса лениво покатилась против часовой стрелки. Судно, тем не менее, ощутимо покачнулось, резко входя в циркуляцию с минимальным радиусом. Маногджерри с ужасом смотрел, как белая полоса, на конце которой неумолимо приближалась гибель, указывает на «Титанию». Правее из тумана тянулась еще одна белая полоска. Волосы его готовы были подняться дыбом, когда судно стало поворачивать не влево, прочь от торпед, а вправо… Перегнувшись через перила, наблюдатель углядел, как сигара под исчезающе-острым углом приближается к борту… прошла буквально у него под ногами… ударила в борт с глухим звуком… не взорвалась!!! Рикошетом торпеду отбросило от судна, а дальше она попала в струи винтов лайнера и поразила горизонт.

–Наблюдатель, что произошло с торпедой?? – раздался в трубке взволнованный женский голос.

–Она… Мэм, она клюнула нас в район миделя ( Мидель – середина корпуса корабля. Прим. авт.), и… и не взорвалась! Она ушла!

–А сколько всего было торпед, вам удалось разглядеть?

–Минимум две, мэм.

–Спасибо, наблюдатель! Ваше имя и звание?

–Матрос Лэс Мангоджерри, мэм!

До отключения линии Мангоджерри успел расслышать: «Прямо руль! Тридцать влево!»

Шли секунды. Рулевой несколько замешкался с возвращением на прежний курс. Ларин только открыла рот, чтобы сделать ему замечание, как вдруг «Титанию» довольно сильно тряхнуло. Насыщенный водяными парами воздух донес до наблюдателей глухое «БУММММ!!!» и натужный долгий стон металла о металл. «Титания» во что-то врезалась?! Или – все же взрыв? Нет, на взрыв не похоже. На воде тем временем показалось нечто более темное, чем поверхность моря… Что-то, окруженное белой пеной и кипенью пузырьков. Мелькнула рубка с торчащим над ней перископом.

–Мостик! Мы только что протаранили подводную лодку… – произнес непослушными губами Мангоджерри. Ноги сделались предательски ватными, захотелось немедленно сесть на палубу.

–Аварийную команду – в нос! Осмотреть форпик и отсеки, установить объем повреждений! – распорядилась Ларин, услышав доклад Мангоджерри. Толстая высококачественная сталь прочного корпуса подлодки – это не бревенчатые боны, можно получить огромный объем затоплений на счет «три». Но, вместе с тем, если они отправили на дно лодку, выпустившую по ним залп, их шансы на успешный прорыв увеличиваются: промахнувшись, хищник до своей гибели не успел передать их координаты и курс в эфир. Приказав снизить ход до самого малого, Ларин стала нетерпеливо ждать докладов.

Первый же из них принес неприятные известия: под ватерлинией в самом носу образовалась нешуточная пробоина. Водонепроницаемая таранная переборка, сделанная из броневой стали, держала давление воды, но если дать ход, неясно, сколько она продержится. И потом, абсолютно непонятно, какова форма пробоины, пострадал ли форштевень, насколько придется снижать скорость? Необходимо спустить водолаза… Это – до утра, если не дольше, а, стало быть, график движения к Джюно летит ко всем чертям!

–Корабельного плотника и водолазов – на мостик! Боцмана с матросами – на бак! – распорядилась Ларин. Глаза предательски слипались, пришлось услать вестового за кружкой «ночного» кофе с настоем колы. Сердце теперь будет часа четыре дубасить в ребра, но зато бодрость и чистота помыслов, не замутнённых мыслями о теплой койке и сне, более или менее гарантированы.

–Да, и еще: пусть в корабельной канцелярии позаботятся о производстве Лэса Мангоджерри в старшие матросы… – проговорила Ларин, отдав все первостепенные распоряжения.