Иван Кудишин - Южный Крест пока за горизонтом

–Негодяи подогнали броневики, думали запугать!

–Сотонэ, лежа на палубе безопаснее!

–Ага, а как я командовать буду?! – старпом стремительно, хотя и в то же время степенно, прошествовал к тумбам машинных телеграфов. По ходу принял у Ларин микрофон громкого вещания.

–Палубные!!! Рубить причальные концы к чертовой матери! Да поможет нам Бог!

Сквозь прерывистый треск пулеметов с пирса Ларин через несколько секунд расслышала всплески: носовые причальные концы упали в воду. Рядом с кнехтами еще с сегодняшнего утра дежурили матросы с топорами. Раздались звонки: Сотонэ перебросил рукоятки правых телеграфов в положение «малый вперед».

–Спустит тлап!!! На вяшем болту няходяться пляступники!!! – надрывался мегафон с суши.

Ага, щазз! Гуд-бай, Дарметт!

Ларин встала плечом к плечу с Сотонэ. Теперь, похоже, по мостику работало два или три пулемета, но достать их не могли: пирс слишком узкий, разве что рикошетом…

Как будто в ответ на мысль Ларин, раздался визг рикошетирующих пуль. Обожгло спину. Кажется, задели, но несерьезно. Сотонэ беззвучно схватился за плечо. Достали, гады! Между тем, панорама за носовыми окнами рубки поползла вправо: турбинисты отреагировали на команду с похвальной быстротой. Ларин и Сотонэ, вставший за обитый бронзой тиковый штурвал, пригнувшись, во все глаза глядели вперед: выжидали момент, когда нос лайнера укажет точно на середину едва виднеющейся в дымке гряды бонов.

–Матрос, хватит отдыхать! Левым машинам–малый вперед! – совершенно спокойно произнес Морж. Пули цокали по стене рубки, визжали, рикошетируя, вокруг. Разлетелось стекло кренометра. Ларин обернулась к Сотонэ и увидела, что из плеча старпома толчками хлещет кровь. Матросик, забыв про страх, сковывавший его еще секунду назад, повинуясь приказу Моржа, бросился к телеграфным тумбам, перекинул рукоятки… и, дернувшись, осел. На спине его белоснежной форменки расплывалось темно-вишневое пятно.

В это время лайнер коротко содрогнулся. «Винт задел за пирс!» – промелькнула мысль у Ларин.

–Самый полный вперед! – четко отрубил Сотонэ. И добавил:

–Капитан, носовой платок есть? А то у меня в плече сквозняк! И четырех матросов на мостик. Трое чтоб меня держать, один – на штурвал.

Как ей удалось перекинуть все четыре рукоятки на «самый полный» и одновременно – заткнуть дырку в плече Сотонэ, Ларин позже не смогла бы описать. Единственное, что запомнилось – ощущение под пальцами круглого аккуратного отверстия в плече Моржа, давления хлещущей крови. Носовой платок, идеально чистый (сегодня из стирки!), тут же забагровел. Как она кричала в микрофон, вызывая матросов – с матюками, вывертами и прочим – по громкому вещанию, этого не передаст никто. Пожилой старпом слабел на глазах. Не прошло и минуты, как он уже буквально висел на вымбовках ( рукоятки – прим. авт.) штурвала. Обстрел мостика прекратился, в недрах корпуса «Титании» надрывались турбины. Палуба под ногами мелко вибрировала. Но пароход не двигался с места.

Матросы, дежурившие с топорами у кормовых швартовов, не имевшие никакой защиты, кроме решетчатых релингов ( перила, ограждающие борт – прим. авт.), были расстреляны с пирса. Два толстенных манильских каната натянулись, как струны, не отпуская махину. Буруны от винтов хлынули на низкий пирс, смыв броневик и полицейский кордон в воду. Наконец, раздались два хлопка – швартовы не выдержали, взметнулись в воздух и опали на причал, извиваясь, убивая и калеча тех, кого не унесло волной. «Титания» величаво набрала ход и рванулась к горлу бухты. С кромок четырех высоких труб срывались шлейфы серого дыма. В сгущавшейся темноте громадный лайнер, на борту которого не горело ни единого огонька, смотрелся кораблем – призраком. Моряки на катерах – боновых постановщиках замерли в ужасе. Громада высотой в многоэтажный дом летела на них, извергая дым, с приглушенным гулом турбин и плеском воды под форштевнем. Белопенный бурун, распускаемый носом «Титании», направился точно в середину боновой стены. Остановить гиганта сейчас было невозможно. В грохоте, голке, хрусте и стоне вековых стволов, из которых были сооружены боны, взлетел фонтан щепы и стальных скрепов вперемешку с истерзанной людской плотью: на пути четырехтрубного гиганта оказался один из катеров. Лайнер обрел свободу. Пройдя линию бонов, «Титания» резко отвернула влево, обходя отмель, чиркнув по песку дна скуловым килем. Находившиеся на ее борту люди замерли, не смея шелохнуться. Многие после объявленной по громкой трансляции тревоги так и не успели подняться с палубы. Никто не кричал, не бился в истерике, не плакал. Лишь некоторые пассажиры вполголоса бормотали молитвы и истово крестились. Спутная волна от лайнера захлестнула и перевернула второй боновый заградитель, как скорлупку. Его экипаж тут же пошел ко дну: вода была ледяная, а разгильдяи – портофлотовцы не жаловали такое излишество, как спасжилет.