Сергей Крупняков - По следам Листригонов

Еще две-три волны, и он исчез в ревущей пучине вместе со всеми пушкам и, мачтами, лестницами и людьми!

И вскоре только бочки, доски и отдельные люди, завертелись в безжалостном водовороте все новых и новых, упорных и несокрушимых волн.

Как только судно исчезло в пенном реве прибоя, Илона упала на колени, а затем ничком повалилась на бок. И только руки матери и отца сдержали ее, не дали ей упасть под напором ветра на острые, безразличные ко всему камни.

Последнее, что она увидела и услышала – это шипящие звуки ракет. Они там и тут, пронзали дымными стрелами марево прибоя, и вонзались в прибрежные скалы и камни. Некоторые, чуть позже, постелились вдоль песчаной отмели, словно пальцы гигантской руки, что пыталась ухватиться за берег и скалы, срывая с кровью кожу, и все же вновь и вновь силилась удержаться за спасительный берег, за жизнь, за землю.

…Илона идти не могла. Она лежала на спине, глядя немигающими, стеклянными глазами в небо. А пещинки и снежинки грозили вовсе лишить ее глаз… Тех самых невероятно голубых, неправдоподобно глубоких глаз. Тех, что так потрясли своей неземной тайной Джека Пристли…

– Останься с ней, – Петр сказал это Катерине. Мать на коленях, поддерживала рукой голову, пыталась помочь дочери. – Глаза… глаза сбереги, – сказал он, а сам, уже ринулся вниз по тропе, цепко держа за руку Капитона.

…Гигантские валы накатывались на песок с невиданной доселе силой. И далеко несли пенные потоки свои, доставая порой до самого уреза гор, до скальных утесов…

Но, все же, идти по песку было можно. Всюду, сколь хватало взгляда, лежали на берегу доски, бочки, паруса, свиные окорока, одеяла, плащи, тюки одежды… И люди. Все они были мертвы… И их все прибывало и прибывало и вновь уносило, и вновь швыряло на песок, словно море отчаянно било их за что-то, и никак не могло насытиться жаждой своей свирепой безжалостной мести…

Петр и Капитон прошли весь берег, до самых скал… Они молчали, изредка вглядываясь в лица людей, пытаясь найти хоть одного живого… Но напрасно искали они: живых не было… В одном месте они увидели человека. Это был офицер. Он сжал в руках сундучок красного дерева… Видно было, что именно он, этот сундучок, и помог человеку добраться до берега… Но не смог спасти ему жизнь: посиневшими руками, безжизненно он вцепился в две ручки по бокам. Но жизни в человеке уже не было…

Капитон приостановился… сделал шаг к сундучку… посмотрел на отца… Но Петр покачал головой…

– Не подходь…, – сказал он тихо… – Али не вишь – эдак-то любил он сундук свой… Мотряй, не бери… не то ночи спать он не дасть тебе… охвицер энтот…

Волны все свирепели и ревели, смешиваясь с ветром, несли брызги и пыль, и вскоре уже невозможно было идти по песку: вода была всюду…

Они поднялись по глинистому косогору, надеясь добраться до верхней тропы. Обувь и одежда у них давно уже промокли, но они, дошли, наконец, до тропинки.

Чтобы не замерзнуть вовсе, они быстро, что было сил, пошли назад, к тому месту, где остались Илона и Катерина… И только движение согрело их и не дало пропасть тут, на холодном, влажном, колючем, пронзающем насквозь, ветре…

Они разожгли костер в безопасном, закрытом от ветра и волн месте, в распадке, между двух холмов… Благо, топляка, сухого, прошлогоднего, было много. Костер, раздуваемый ветром, пылал ярко…

Время от времени к ним подходили люди. Молча, они грелись у костра и шли дальше…

Петр, Катерина, Илона и Капитон сидели на белом, сухом бревне, и молча, глядели на огонь. Одежда у них уже высохла… День клонился к вечеру…

– Ну, дочь… пора, – Петр встал, размял усталые ноги, – пора, дочь… До каих пор сидеть тут…

Илона встала, надела на спину котомку…

– Я знаю, где он… тятя…, – голос ее изменился. И вся она стала непонятная, другая…

Петр посмотрел спокойно на дочь… затем на Катерину…

– Где? – только и спросил он…

– За Шпиталем… в затишке… там он…

– Да откуль ты знать могёшь? – Петр сказал это спокойно, зная упорство дочери, – два раза песок обошли… мало?

– За Шпиталем он… не пойдете – сама пойду…

– Как впотьмах по камням пойдешь? – Катерина тоже встала, подошла к дочери, – вечер уже… Да и не ближний свет – до Шпиталя итить…

– Я фонарь взяла, – был ответ, – да и ветер притих… дойдем чай…

Пётр тяжело вздохнул и молча, набросив на плечи котомку, пошел вниз по тропе. Пошел в сторону Шпиталя, не оглядываясь, молча, упорно.

…Уже в полной темноте дошли они до Шпиталя. Высокой, одинокой скалы, что словно парус выросла прямо из моря…