Сергей Крупняков - По следам Листригонов

Они побежали по тропе. Как мог, тащился сзади Петр. Илона, бежала впереди всех, пока хватало сил…

– Бегите, я приду, – Петр боялся скал и не напрасно…

Ветер вдруг поменял направление…

– Шибче! Шибче! – Кричал Петр.

К счастью, большой песчаный берег был уже рядом…

Ветер, что дул с юго-востока, дул теперь с юго-запада, и рев его и вой нарастал упорно, неизбежно, грозно.

Тропа, что шла вдоль берега в этом месте спускалась вниз, к большому песчаному берегу, и тянулась далеко вдоль на восток… Дальше, примерно в миле от этого места, вновь начинались скалы. Острые зубцы их были теперь седы и белы от огромных волн, что бились о них с грохотом, ревом и стоном.

Там, где прошел недавно смерч, терпели бедствие полузатонувшие суда – в большинстве деревянные парусники. Большие, стальные пароходы выстояли, но с каждой гигантской волной, что вырывалась из пучины моря, они, волоча по дну якоря, все ближе и ближе тянулись к берегу: к отвесным, темно-серым скалам, высоким, неприступным, отвесным.

Когда Илона подошла к спуску, она остановилась и бросила взор на море. Безошибочно и мгновенно, они нашла в море «Принца». Девушка знала точно: это был он. Если бы даже была полная, беспросветная ночная мгла, она так же точно нашла бы его… точно невидимый магнит был в груди ее…

Было уже светло. Клочок синего неба, что мелькнул, было в разрывах серых облаков, вновь исчез. И ветер, задул с воем, грохотом и ревом. И волны вновь вспенились на горизонте. Кромка воды и неба едва различаемая, вновь стала рваной, живой, пенной…

Катерина, Капитон и Петр, только что подошли к Илоне. Они не успели отдышаться, как новый штормовой ветер, чуть не сбил их с ног. Отсюда, сверху, хорошо было видно, как внизу бурлило и кипело море. Огромные волны, те, что шли с юго-востока, подымали и опускали это кипящее море, и, казалось, ничего страшнее и жутче быть не может…

Но это только казалось… Отсюда, сверху, они увидели нечто более страшное: с юга, от горизонта, шел ревущий, бурлящий, грохочущий фронт, словно некто, толкнул все море гигантской рукой своей… Это нельзя было назвать шквалом. Это был гибельный белый, седой вал, и приближался он неизбежно и быстро…

Внизу, среди кораблей творилось что-то страшное: с парусников с треском валились мачты, матросы спускали шлюпки, многие прыгали за борт: это было хорошо уже видно.

И тут они увидели, как «Принц» словно вздрогнул на гигантской волне, черный дым еще сильнее повалил из двух его огромных труб… И он стал разворачиваться в сторону бухты – туда, где пенился невидимый отсюда вход в Балаклавскую гавань…

Илона и Катерина, сжав руки на груди, что-то шептали беззвучными губами…

Но безжалостны были все боги: с треском, слышным даже сюда, рухнула мачта. Та, что была на корме «Принца».

– Каюк, – только и сказал Петр.

И верно: судно тут же потеряло ход, и огромная волна, подхватила его, словно щепку, отнесла к скалам. И стало ясно – спасения уже быть не может.

Юго-западный, «греба», гнал все терпящие бедствие корабли, все ближе и ближе к берегу. Но, в то же время, все ближе и ближе к песчаной отмели: и это был единственный шанс на спасение. Шанс для тех, кто был умен, кто не опустил в отчаянии руки, кто боролся до конца, несмотря на ревущее море, ледяную воду и гигантские, пенные живые водяные горы…

От страха и отчаяния, они, все четверо, словно окаменели. Порывы ветра гулко били в лицо, трепали одежды, силились столкнуть их с места… Но они стояли, сцепившись друг с другом и смотрели вниз.

А там, гигантские, зеленовато-мутные горы кипящей воды, все ближе и ближе подносили к скалам десятки сорванных с якорей, беспомощных и жалких, деревянных и стальных, английских, французских и турецких кораблей… Были там и американские, сардинские и итальянские суда.

И самый большой, самый красивый из всех, английский «Принц» тяжело подымался на гребень, и вновь глубоко валился в кромешную, мутную пропасть.

Он еще раз поднялся на вал, и грохнулся на скалу всей силой своего веса, своей мощи, своей несокрушимости… И выдержал этот нечеловеческой силы удар…

Илона, закрыв лицо руками, окаменевшая, неузнаваемая, словно сама надежда, чуть подалась вперед – словно поверила, что монолитно-прочный, стальной «Принц», выдержит эти удары…

Но тут новая, гигантская, медленно-несокрушимая, невероятно огромная океанская волна, легко подняла «Принца» чуть ли не до вершины огромной скалы, и всем махом хряснула его о скальное ребро так, что «Принц» тут же, на глазах, разъялся на три, с рваными краями, части…