Борис Яглинг - Поход «Северянки»

- Не по вкусу? - сурово сказал Туркин. - Если твои придут сюда, все равно прирежу.

- Это было бы нерассудительно,- пожал плечами пленный, насколько это позволяли ему стягивающие веревки. - Добыть меня с таким трудом и лишиться, ничего не узнав…

- Можно подумать, вы давно искали случая сдаться, - презрительно заметила Надя.

- Не иронизируйте. Я, дворянин, офицер германской армии и патриот Германии. Мой дед и отец тоже были офицерами… Но бессмысленно сопротивляться судьбе. Для меня война окончена. Раз я уже попал в плен, я умываю руки.

Надя брезгливо посмотрела на него.

- Чужую кровь не смоешь! Боитесь ответственности?..

Пленный отвернулся.

- Я считаю такой вопрос неуместным, - пробормотал он.

Голос Нади зазвенел от волнения.

- А детей в колодцы бросать считаете уместным?..

Пленный молчал.

- У-у, гад… - замахнулся на него Туркин.

Надя удержала его за руку.

- Не надо, Леша, - поморщившись, сказала она. - Я кажется слышу, где-то скачет всадник…

Прислушались… С каждым мгновением конский топот звучал все явственнее. Все бросились к камням и, приготовив оружие, залегли, ожидая врага. Раненый Маслюков с трудом приподнялся и стиснул пистолет.

Топот приближался. Из-за камней на взмыленной лошади появился почерневший, оборванный Мызников. Он угрюмо спешился и вместо «здравствуйте» сердито произнес:

- Почему вы еще здесь?

- Ты не ранен? - с тревогой спросила Надя.

- Почему вы еще здесь? - сурово повторил Мызников.

- «Северянка» не пришла, - пояснила Надя. - Но где Бровков?..

- Я не ранен,- с усилием сказал Мызников. - Бровков…

Туркин с волнением взглянул на своего капитана.

- Погиб? - прошептал он.

Мызников отвернулся, опустил голову. Надино лицо дрогнуло, по щекам побежали крупные слезы.

Мызников поднял голову и медленно заговорил. Голос его срывался.

- Они подползли совсем близко… Мы отбивались на вершине сопки… Бровков и я… А их группа… Может быть, пятнадцать… Кричали: «Сдавайтесь»… Мы били в упор… Вышли патроны… Бровков встает, граната в руке… «Ты куда?» «Прощай, командир! Уходи, командир!..» Я не успел ничего сказать… Он прыгнул к ним… И сразу взрыв, и стало тихо… Совсем тихо… Никогда не слышал такой тишины!.. «Прощай, командир!… - глухо повторил Мызников. - Уходи, командир!..»

Оге снял шапку.

- Он был хороший солдат, - с гордостью и скорбью произнес норвежец.

- Он матрос! - сжимая автомат, выкрикнул Туркин. - Сто врагов за него угроблю…

- Весь отряд подымем на месть! - грозно промолвил Маслюков.

Наступила тишина, все вспоминали погибшего товарища… Первым прервал это молчание Оге. Надев шапку, он деловито обратился к Мызникову:

- Немцы сюда могут придти?

- Теперь не придут, - успокоил капитан. И, взглянув на пленного, спросил: - Этот все молчит?

- Высказался, - угрюмо ответил Туркин.

- Вызывали «Северянку»?

- Да,- сказала Надя. - Не отвечает.

- Попробуйте еще, - распорядился Мызников.

Туркин снова принялся сигналить. Маслюков, превозмогая боль от раны, подполз к самому краю скалы и стал вглядываться вместе со всеми. Но ответа с моря по прежнему. не было.

Мызников тяжело опустился на мох у камня. Он так нечеловечески устал, что, едва прикоснувшись к камню, мгновенно уснул.

Надя приблизилась к Мызникову, осторожно пристроила ему мешок под голову и бережно укрыла капитана курткой.

- Не надо будить капитана, - с нескрываемой нежностью прошептала она. - Все равно спешить некуда. Надо ждать лодку…

- Наши придут! - упрямо сказал Туркин. - Они обязательно придут! Моряк моряка не подведет!..

В этот же час в кают-компании гвардейской подводной лодки «Северянка» собрался почти весь экипаж. Не пришли лишь те, кто нес вахту. «Северянка» лежала на грунте, на дне вражеского фиорда, а в ее отсеке шло партийное собрание подводников.

Офицеры и матросы точно выполнили приказание Логинова. Они переоделись, заменив свои ватники и валенки красивой формой, в которой отправлялись на берег, надели гвардейские ленточки и награды. У Плескача на груди сияла Золотая Звезда, два ордена Ленина и орден Красного Знамени. У Логинова - орден Ленина и орден Красного Знамени. У Орлова - орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. Ордена и медали были на груди каждого офицера и матроса «Северянки».

За столом кают-компании сидел президиум - Плескач, Логинов, Орлов, электрик Медынский и боцман Шапочка. Остальные стояли вплотную; в отсеке было тесно.