Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Довольно скоро Урвачев получил еще более короткое письмо, сообщавшее, что его обращение доложено министру обороны, который распорядился изменить приказ об его увольнении с предоставлением всех льгот, установленных для полковника, увольняемого после 45 лет. Наверное, это распоряжение министра нарушало действовавшие тогда нормы и выходило за пределы правового поля, на котором ныне все должны пастись, допуская возможность ради торжества права затоптать на этом поле здравый смысл.

Не правовому, но справедливому и положительному для Урвачева решению вопроса помогла, по его словам, поддержка заместителя начальника НИИ ЭРАТ полковника Михаила Филипповича Рошаля – отца ныне широко известного в стране детского врача и общественного деятеля Леонида Рошаля. Ветеран института радиоинженер В. П. Мальцев [9]тоже с благодарностью вспоминает помощь в его работе М. Ф. Рошаля и пишет, что он «всегда был предприимчивым и доводил начатое дело до конца».

Почти одновременно с этим разворачивалась сага о пенсии Урвачева, которая с учетом должностного оклада и выслуги лет была максимальной для его воинского звания – 250 рублей, приличные для того времени деньги. Когда он пришел получать свою первую пенсию, кассир недрогнувшей рукой отсчитал ему 300 рублей. На слова новоявленного пенсионера, что его пенсия должна быть 250 рублей, кассир спросил:

– Вы полковник?

– В отставке.

– Летчик-испытатель?

– Был.

– Летчик первого класса?

– Да.

– Так вот, вам, как полковнику, летчику-испытателю первого класса, в соответствии с законом установлена пенсия 300 рублей. Гражданин, не морочьте людям голову, забирайте деньги и уходите.

Вместо этого Урвачев пошел к работникам пенсионного дела растолковать, что он, работая в должности летчика-испытателя, имел квалификацию не «летчик-испытатель первого класса», а «военный летчик первого класса». Через некоторое время, уяснив разницу, эти работники пересчитали пенсию.

Зато с гражданской службой все устроилось как нельзя лучше. Незадолго до увольнения с военной службы к нему обратились работники ОКБ М. Л. Миля и Московского вертолетного завода с просьбой согласовать размещение на люберецком аэродроме их Летно-испытательного комплекса.

Урвачев был согласен при условии, что для него будет зарезервирована должность в этом комплексе. Вертолетчики с радостью приняли это предложение, тем более что с их стороны это было не услугой, а ценным кадровым приобретением – авиационный специалист в расцвете жизненных сил с огромным опытом полетов на многих типах самолетов и вертолетов. Из предложенных должностей соискатель должности выбрал место старшего авиационного диспетчера. Вертолетчики заверили, что эта должность будет сохранена для него, и сообщили о причитающейся за ее исполнение приличной, по их словам, зарплате. Но соискатель должности заявил:

– Нет, зарплата не подходит.

Вертолетчики несколько растерялись:

– Ну, мы поищем, товарищ полковник, способ ее повысить.

– Нет, надо понизить.

Вертолетчики растерялись еще больше:

– Так какую же зарплату вы хотите?

Соискатель на листке бумаги быстро подсчитал и назвал сумму, меньшую, чем была предложена вертолетчиками, и стороны ударили по рукам. Дело в том, что по тогдашнему порядку пенсионер мог работать, получая полную пенсию, если зарплата не превышала определенного уровня. В противном случае пенсия уменьшалась на допущенное превышение этого уровня. Таким образом, он сам рассчитал себе максимально возможную зарплату.

Будучи списан с летной работы и уволен с военной службы, Урвачев пришел в Летно-испытательный комплекс Московского вертолетного завода имени М. Л. Миля, где проработал более 30 лет – еще одну авиационную жизнь, в которой уже не летал, но помогал это делать другим. Он участвовал в работах по испытанию новой вертолетной техники, которые вели заслуженные летчики-испытатели Герои Советского Союза Ю. А. Гарнаев, Р. И. Капрэлян, В. П. Колошенко, Г. Р. Карапетян, заслуженные летчики-испытатели СССР Г. В. Алферов и Б. В. Земсков. Это был привычный мир авиации. Но это уже была история, отраженная не в летной, а в его трудовой книжке.

О военном прошлом напоминали нечастые встречи с фронтовыми друзьями, как это было, например, в тридцатую годовщину отражения первого налета немецкой авиации на Москву 22 июля 1971 г.

При увольнении Георгию Урвачеву выдали шесть томов его летной книжки, из которых следовало, что за 25 лет он совершил 4991 полет с общим налетом 3122 часа 24 минуты на 26 типах самолетов и вертолетов.