Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

В сентябре 1993 г. эскадрилью включили в состав 226-го Отдельного смешанного авиационного полка, который к тому времени перелетел в Кубинку из Германии, где был сформирован в марте 1945 г. и более полувека базировался на аэродромах ГДР. В этот период в истории полка наиболее яркими событиями были доставка в 1945 г. в Москву Знамени Победы и посадка в 1981 г. Ан-12 с убранными шасси, которые экипаж забыл выпустить по причине злоупотребления в полете спиртными напитками.

В недрах полка эскадрилья летающих лабораторий постепенно «рассосалась», ее самолетный парк был «раскассирован» по другим частям и организациям. Эскадрилья перестала существовать как специализированное подразделение с особым режимом работы. В полку, видимо, основное внимание стало уделяться другой эскадрилье – «базе» по обеспечению реализации договора «Открытое небо».

Предложение об этом договоре, предусматривающем наблюдательные полеты над территорией заключивших его стран, в 1955 г. было сделано США, но отвергнуто СССР. Однако в 1992 г. с наступлением в нашем отечестве эры нового мышления Россия, США, Великобритании и Германия подписали такой договор, к которому затем присоединились еще более двадцати стран. В соответствии с ним государства – участники договора могут выполнять полеты над территорией друг друга для контроля военной деятельности.

Эти функции стала выполнять специальная эскадрилья 226-го полка на самолетах Ан-30, которые, например, не могли долететь до США, а затем на Ан-26, серийное производство которых закончилось почти за двадцать лет до этого.

В ходе «придания нового облика Вооруженным силам России» министром обороны Сердюковым судьбу 226-го полка и эскадрильи летающих лабораторий, у истоков создания которой стоял Урвачев, покрыли мгла и мрак. От них в Кубинке остались только следы в виде эмблем на юбилейных вымпелах, висящих на стене в гарнизонной пивной, где отставная авиационная рать гарнизона Кубинка коротает время за кружкой пива или стопкой водки.

В заключение надо сказать, что властям Российской Федерации потребовалось почти 20 лет, чтобы понять то, что было сразу ясно военно-политическому руководству СССР. Заместитель министра обороны России А. И. Антонов заявил: «Договор по открытому небу используется только для того, чтобы проводить дополнительную разведывательную деятельность в отношении российских и белорусских вооруженных сил».

Урвачев уволился из Вооруженных сил, имея календарную выслугу лет, дающую право на получение полной пенсии. Однако ему не хватало одного года до 45 лет – предельного возраста службы в звании полковника, после которого при увольнении офицер получал ряд льгот, и в том числе сохранял право обслуживаться в военных медицинских учреждениях. Искренне, но, как потом оказалось, легкомысленно он махнул на это рукой и в 44 года стал гражданским человеком без определенной профессии, у которого от военной службы в армии остались квартира, пенсия, ордена и несколько подорванное здоровье. Никаких комплексов по этому поводу он не испытывал… до первой простуды, в результате которой был вынужден обратиться в городскую поликлинику.

Здесь надо иметь в виду, что контроль состояния и сохранение здоровья пилота – важная часть поддержания и повышения его летной подготовки. Соответственно и авиационная медицина находится на ином уровне, чем в городской поликлинике. Поэтому Урвачев, за 25 лет летной работы избалованный вниманием медицины, вернувшись из поликлиники в сумрачном настроении, взял лист бумаги и в правом верхнем углу написал: «Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р. Я. Малиновскому». Дальше он по военному коротко на половине машинописной страницы изложил суть своего обращения.

Он писал, что, поступив в Вооруженные силы добровольно, прослужил в них 25 лет, а в льготном исчислении с учетом службы во время войны и в реактивной авиации его выслуга составляет более сорока лет. Прошел три войны, имеет на счету сбитые самолеты, правительственные награды и был уволен по заболеванию, полученному на летной работе. За добросовестную службу в установленные сроки получал очередные воинские звания. В результате сложилась нелепая ситуация: если бы он служил менее добросовестно и к увольнению был не полковником, а подполковником, для которого предельный возраст службы 40 лет, он бы имел льготы, которых сейчас лишен.