Фернан Кайзергрубер - От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945

Той самой ужасно холодной зимой 1947 года, если верить слухам, кое-кому из товарищей сектора «H» пришлось простоять на улице целых два часа, лицом к колючей проволоке и с голыми руками! Включая инвалидов, один из которых был без одной ноги. Был ли это Юлис Д. В.? По какой причине? Было воскресенье, отправляться на работу было не нужно. Утренняя поверка затянулась. Заключенные страшно замерзли! Поэтому, чтобы как можно быстрее согреться, вернувшись с поверки, они тут же забрались в свои постели, под одеяла. Вот так, не более и не менее.

В июле 1945 года наш товарищ, Ван Штеенбрюгген, легионер 8 августа 1941 года и боевой ветеран войны 1914–1918 годов, пожилой человек, прибывший в лагерь Беверло из Германии, подхватил острую дизентерию. Его изолировали в маленьком отсеке и оставили там страдать на три дня, безо всякого ухода и не показав доктору. В то время врачи из заключенных не имели права практиковать и оказывать помощь своим товарищам, к тому же у них не имелось каких-либо лекарств и медицинского оборудования. Печальным исходом этого случая стала смерть заключенного на глазах равнодушной администрации.

В 1945 году администрация также отделила «молодых», родившихся после 1924 года, определив их в сектор «H». Их семьи могли присылать им продовольственные карточки на хлеб. Родственники выкраивали эти карточки из своих и без того скудных рационов. Администрация вела учет карточкам в бухгалтерской книге, отмечая их получателей. Время от времени, и всегда вечером, в лагерь приезжала машина, с которой раздавались буханки залежалого хлеба – отвратительного, черствого и заплесневевшего – в обмен на карточки, с такой любовью прибереженные родителями, которым пришлось для этого здорово постараться.

Помимо того, что я лично видел или испытал, я полагаюсь только на факты, предоставленные мне абсолютно заслуживающими доверия друзьями, факты того, что они сами пережили. Я, слава богу, избежал многих ужасов, но, поскольку никто не упоминал о подобных вещах, за исключением программ фламандского телевидения BRT, которые, несомненно под предлогом соблюдения «государственных интересов», закрыли, я решил, что следует включить в повествование некоторые из них – действительно очень малую часть того, что имело место на самом деле. Цель книги состояла не в этом, вот почему я не стремлюсь приводить свидетельства по этому вопросу и не вдаюсь в подробности. Что до всего остального, то, как уже было сказано, это всего лишь изложение того, что я пережил сам.

И тем не менее! Несмотря на все пережитое нами, а многим досталось более моего, вопреки всему тому, о чем я уже рассказал или еще расскажу, вопреки тому, что случилось и о чем еще не было сказано, что показали или не смогли показать упомянутые мной телевизионные программы, со стороны наших людей – насколько мне известно – не было совершено каких-либо актов возмездия! Разве это не достойно восхищения? Могут ли наши вчерашние противники сказать то же самое? По крайней мере, определенная их часть?!

Также следует немного рассказать о визите в тот же самый лагерь Беверло, где я тогда «квартировал», делегации Красного Креста. Насколько я помню, накануне вечером нам сообщили, что делегация этой организации собиралась прибыть в назначенный день для «инспекции» лагеря. И раз уж об этом знали мы, то лагерной администрации это подавно было известно. Лучшим тому подтверждением стало то, что было велено отмыть наши «ангары и наземные службы» сверху донизу. Это как если бы «банду» уведомили официальным циркулярным письмом об «полицейском рейде» в их районе!

Мы знали, что делегация только что прибыла и находилась в секторе «H», где и задержалась – наверняка потому, что этот сектор превратили в «парадную витрину» Беверло. А поскольку нам хотелось привлечь внимание делегации и, если получится, поговорить с ними, то с самого утра кое-кто подготовился к этому заранее, бросив в отхожие места пару килограммов дрожжей, которые нашлись в запасах наших поваров. И, можете не сомневаться, реакция не заставила себя долго ждать. Эти отхожие места в «турецком стиле» (туалет, в котором сидят на корточках. – Пер. ) находились на небольшом пригорке, примерно на метр выше окружающей территории. Маленькое круглое строение с круглой же крышей, похожее на карусель, но не такое веселое. Центральную колонну окружали пять-шесть треугольных кабинок, без всяких дверей и открытых всем ветрам.

Под воздействием дрожжей содержимое выгребных ям сначала принялось бродить, затем пузыриться и увеличиваться в объеме. Немного погодя емкости переполнились, и зловонная жижа, подобно магме из вулкана, выплеснулась через край потоками, медленно заливавшими всю территорию вокруг пригорка. Прошу у вас прощения за поднятую вонь, но дело того стоило. Примерно через час кованые железные люки канализации весом 50 килограммов и находившиеся не менее чем в 30 метрах от отхожих мест, приподнялись, словно пушинки, и собственным ходом отъехали на несколько метров! Из-за их перемещения и, главное, благодаря вони вряд ли кто смог бы не заметить этот «природный феномен»! Недоставало только землетрясения. И как раз на пике такого же естественного «извержения» мы увидели вдали приближающуюся делегацию Красного Креста. Дамы и господа в щегольской униформе, кое у кого усыпанной, словно звездное небо, наградами, прошествовали в 50 метрах от нас и от «кратера», ничего не замечая и не удостаивая нас своим взглядом! Но как они могли не заметить эти потоки и игнорировать зловоние, когда в секторе «Н», в 300 метрах отсюда, все зажимали носы? И тем не менее они сделали вид, будто ничего не заметили, и прошествовали в сектор «Е», затем вернулись и снова прошли мимо нас, направляясь туда, откуда появились! Как бы там ни было, никакие рапорты по данному вопросу не подавались – нам, во всяком случае, о таких неизвестно, – и в отношении санитарных норм ничего не изменилось! Поскольку вряд ли администрация лагеря просто взяла и проигнорировала бы рапорт, если бы такой имел место. Похоже, Красный Крест слеп не менее, чем правосудие, и, более того, полностью лишен такого элементарного чувства, как обоняние.