Евгений Лукин - На палачах крови нет

Значит, был хлеб, было молоко, был лимонный сок.' А еще были книги — из тюремной библиотеки, из Академии, из университета — на выбор. А еще — свидания три раза в неделю с «невестой» (их беседы «всегда носили самый невинный характер», но «лучистые глаза его смотрели прямо в душу») — молоденькой студенткой медицинского института Надеждой Вольфсон… Только вряд ли запомнил Роман Поликарпович будущего вождя мирового пролетариата: таких политических за свою жизнь он много перевидел.

Особенно, рассказывают, трудно было в годы первой русской революции: министр внутренних дел Столыпин изо всех сил старался предотвратить новую пугачевщину. Террористов же арестовывал, сажал в узилище. Роман Поликарпович в 1907 году даже получил серебряную медаль на Владимирской ленте — «за отличия, оказанные при особо тяжелых условиях современной службы по тюремному надзору».

Впрочем, товарищ его по надзирательству Никита Нилович Нилов тоже не был обойден вниманием: награждался и золотой, и серебряной медалью на Анненской ленте.

Тяжел труд тюремщика: Роман Поликарпович в конце концов не выдержал — сошел с ума, попал в больницу. Осталась Александра Францевна одна с четырьмя детьми — мал мала меньше. К тому времени Сашка — средний сын — окончил начальное городское училище. Пришлось отдать его в мальчики на пять лет книгопродавцу Семенову — за 90 рублей. Сама пошла в прачки: стирала белье господам. Так и жили.

Когда германская война началась, Сашка уже служил приказчиком. В 1916 году только похоронил отца — призвали в царскую армию. Стал гренадером Тирульского пехотного полка, сражался под Ригой. В августе 1917-го был ранен при штурме Икскюльского предмостного укрепления. Очутился в вологодском лазарете. Пролежал до октября, а по выздоровлении вернулся в Питер.

В Питере переворот: большевики свергли Временное правительство. Еще раньше восставшие спалили здание Санкт-Петербургксого окружного суда, выпустили со Шпалерной уголовников: те ведь тоже «боролись» с царизмом. В Смольном говорили, что тюрьма — наследие проклятого прошлого — больше не понадобится. Бывшие надзиратели разбежались кто куда: Никита Нилов уехал в свою смоленскую деревеньку, Федор Куликов вступил в большевистскую партию и стал комиссаром.

Но реальная жизнь взяла свое: цены-то на рынке бешеные — голод, уголовников повсюду тьма-тьмущая — погромы, в министерствах чиновники старые — саботаж, офицеры вернулись с фронта, организовали охрану домов от шаек «экспроприаторов» — контрреволюция! Пришлось создавать Чрезвычайную комиссию — для защиты социалистических преобразований. Вновь широко распахнулись двери «Шпалерки». Однажды постучался сюда и Александр Поликарпов:

«Имею честь покорнейше просить Вась, Т-щъ Комиссаръ, о принятии меня на службу въ Домь предварительного заключения вь качестве надзирателя или библиотекаря как специалиста своего дела».

Взяли. И не только его: Матрена Нилова, дочь Никиты Ниловича, тоже в надзирательницы подалась. О том, что отцы когда-то служили здесь, не сказали никому. Эта утайка потом им аукнулась.

Арестанты на Шпалерную пошли косяком: в кафе на углу Невского и Николаевской улицы накрыли офицеров — собирались на Дон к Каледину. В доме № 46 по Литейному проспекту, где помещался «Союз трудовой интеллигенции», арестовали десятка три чиновников — задумывали, говорят, учинить всероссийский саботаж. Со спекулянтами, громилами и хулиганами поступали проще — расстреливали на месте (декрет СНК от 21.02.1918 г.).

Попадали в Чрезвычайку и шпионы. Как-то чекисты взяли под стражу врача Надежду Петровскую (Вбльфсон). Теперь она была «подругой» английского разведчика Поля Дюкса: работала на британскую «Интеллидженс сервис» под агентурной кличкой «Мисс». Вербовала офицеров в заговорщицкую организацию «Национальный центр». Одна беседа оказалась неудачной: офицер сначала согласился, а потом передумал и пошел на Гороховую, в Чека. Сидела «Мисс» недолго: в камере вспомнила о своей революционной молодости и потребовала от бывшего жениха: «прошу телеграммой подтвердить тот факт, что я 22 года тому назад Вас посещала в тюрьме как Ваша невеста». Через недельку ласковый ответ получила: «я припоминаю, что посещения были, — прошу извинить, что забыл фамилию». И подпись: «Искренно уважающий Вас В. Ульянов (Ленин)». А на стол следователю Юдину грозная записка легла: «какие у Вас данные против Петровской?» (Ленинский сборник, XXXV, с. 68). С перепугу освободили «Мисс». Однако от трибунала она не ушла: через полгода вновь попалась…