Владимир Шнайдер - Ненастье

Слёзушкин растерянно посмотрел по сторонам.

— Один.

— Ну, тогда заходи, быстро!

Переступив порог, Слёзушкин стал шаркать ногами о дерюжку. Аптекарь, бесцеремонно подтолкнув его в спину, захлопнул дверь.

— Что в дверях раскорячился, чай не у кумы на приёме!

В доме натоплено и тихо. Оставив гостя у двери, Карл Карлович прошёл к дивану и плюхнулся на него. Диван скрипнул, как от испуга. Худощавое, бледное лицо Карла Карловича стало теперь не настороженным, а хмурым и злым.

«Уж не я ли являюсь причиной недовольства?» — мелькнуло в голове у Слёзушкина.

— Вот времена пошли! — уперев в Слёзушкина взгляд, зло и отрывисто заговорил Карл Карлович. Он хоть и был чистокровный немец, но по-русски, в отличие от своей супруги, говорил чисто. — Власти меняются чуть ли не каждую неделю! И как власть меняется — семье урон. Одни уходят — грабят, другие приходят — грабят! — Вскочив и заложив руки за спину, он стал вышагивать по залу. — Правительственные войска уходили, забрали медикаментов на четыреста двадцать рублей!!! — сумму он произнёс, остановившись напротив Слёзушкина, вытаращив глаза и подняв к потолку руку с вытянутым указательным пальцем. — А вместо денег — расписочку-с! И, представь себе, даже без штемпеля! С одной, неведомо чьей росписью каракулей! А без штемпеля — это же не документ. Кому я его смогу предъявить? — И он вновь стал вышагивать. — Пришли красные — ограбили. Я ещё не подсчитал, на какую сумму эти супостаты меня обобрали, но, думаю, не меньше чем те.

Слёзушкин, поняв, что в долг ему здесь не дадут, стал выдумывать предлог уйти.

_ Что за времена пошли!? — продолжал негодовать Карл Карлович, — Власти и те отнимают собственность без зазрения совести!.. Хотя какая это власть — банды! — И спохватился, — Впрочем, что же это я тебя на ногах-то у порога держу.

И ухватив Слёзушкина за руку, повёл к стулу.

— Да … некогда рассиживаться-то, — залепетал тот, — я ить только на минутку заглянул… домой надобно спешить, покуда не стемнело.

— Ничего, ничего, — успокаивал его Карл Карлович, — успеешь домой. Но сначала поведай, с каким делом ломился? Не иначе, как хотел поведать, что эти архаровцы понатворили в твоём заведении?

Принеся табуретку, Карл Карлович поставил её напротив гостя и уселся.

— Ну, ведай.

— Да… — замялся Слёзушкин, избегая смотреть на аптекаря, — сказывать-то нечего… слава Богу, лечебница стоит.

— Ну а чего ж тогда? — удивился Карл Карлович.

— По личному ить я… к вам, — решился наконец-то Слёзушкин, так и не придумав другого повода.

— Что? — испуганно вскинул брови Карл Карлович, — Дом разворотили!?

— Што вы, што вы! — испугался Слёзушкин. Хотел брякнуть «типун вам на язык», да вовремя одумался. — Не приведи Господь. Другое…

— Супруга слегла? Лекарства нужно. Завсегда к вашим услугам! Любые и только самые хорошие.

И, вскочив, он метнулся к шкафам с лекарствами.

— Говорите что? — и, распахнув дверцы, Карл Карлович замер в ожидании заказа.

Сильно пожалел Слёзушкин, что зашёл. Ох, как сильно. Костерил себя на чём свет стоит. Ведь заработал три рубля, и надо бы идти домой. На день хватит, а там глядишь и дал бы Бог ещё. Так нет — запёрся. Теперь уйти не получается. Придется что-нибудь купить, потратить последние деньги, а то как-то неудобно. От этой мысли аж в груди заныло. Но от приобретения ненужного лекарства спасла Фрида Францевна, жена аптекаря.

— Карлюша! — по-русски (как мы уже упоминали) она говорит плохо. — Почему ти не угости гость чай? Это не корошо. Ви с улиц? — обратилась она к Слёзушкину. — Там холодь.

Тот, сотворив на лице улыбку, закивал головой.

— Корошо, — тоже улыбнулась Фрида Францевна, — надо греться. Ми будим пить корячий чай! С мед.

И, переваливаясь с ноги на ногу, скрылась в кухне.

— И то верно! — спохватился Карл Карлович. — Со своим горем я совершенно забыл о приличиях.

За столом Карл Карлович вновь попытался начать разговор о грабительских властях, но супруга одёрнула его и завела рассказ о своей молодости в Вюртемберге. Это её любимая тема, которую слышали все, кто хоть один раз побывал в их доме за столом. Слёзушкин был в числе тех счастливцев, а потому был вынужден второй раз выслушивать, какая там чудесная природа, удивительно порядочные, умные и воспитанные люди. Какие чистота и порядок там, в городе. Одним словом — рай! Но одним словом Фрида Францевна не могла это выразить, у неё уходил на это минимум час. А иногда и вечер. Второй раз Слёзушкину захотелось спросить, зачем же они уехали из рая. Но постеснялся.