Омар Суфи - Власть и страсть

— Я бы занялся двумя вопросами, — предложил Конан Дойл. — Надо порыскать среди русской эмигрантской среды, может, кто-то еще занимался какими-то исследованиями, хотя вполне может быть, что русские революционеры из числа мигрантов не будут делиться информацией. Мы же не знаем, зачем им нужны эти радиационные материалы. Какую выгоду можно из этого извлечь? Революционеры могут готовить какие-то диверсионные планы против российских властей. Так? Может, хотели сделать бомбу?

— Я прочел немного про исследования Кюри. Они говорили о возможности получения энергии из радиационных материалов, например, урана.

— Это может быть очень даже интересно… для всех! Ищи… Проверь, совершались ли в ближайшее время какие-то другие преступления — кража технологий, чертежей и что-то подобное. Может, ты обнаружишь связи между этими преступлениями.

— Идея абсолютно блестящая! — почти что вскричал Свансон. — Как я раньше не догадался?! Зациклился на одном преступлении…

Когда возбужденный Свансон вернулся и поручил подчиненным проверить список подобного рода преступлений в Лондоне, да и в целом в Британии, то через пару дней его пригласили в Министерство внутренних дел.

— Мы расследуем преступление, связанное с кражей чертежей и схем летательного аппарата сэра Дугласа Рикета. Дело касается дирижабля с двигателями, которые позволяют увеличить маневренность воздушного судна. Это был частный проект, но мистер Рикет обращался в Министерство военных дел за поддержкой и финансированием. Наши инженеры нашли проект дорогостоящим, но перспективным. Так вот, все чертежи исчезли — одновременно исчез из поля зрения американский инженер Кристофер Ллойд, который также был вовлечен в этот проект. Нам известно, что он отбыл из Лондона на континент на пароходе, но где он сейчас, мы не знаем. Он оставался в гостинице, но там нет никаких следов, указывающих, куда бы он мог двинуться.

Париж

Депутат французского парламента Андре Дешамп проживал в пригороде Парижа или, как еще называют по-французски, «банльё» Севр, где каждое воскресенье посещал местную католическую церковь. В очередное воскресенье он, как обычно, вместе с женой и четырьмя детьми отправился на утреннюю мессу и терпеливо слушал речь местного священника. Последний уже в который раз предупреждал о нарастающем тлетворном влиянии современной цивилизации и грехах, которые опутали Париж. Дешамп, стоящий в передних рядах, обошел взглядом прихожан, и в который раз его взгляд остановился на служанке семьи Аршамбо — стройной и с большим бюстом африканке из Сенегала по имени Фату. Вне церкви она подчеркивала свой бюст, но здесь была в более скромной одежде рядом с детьми четы Аршамбо.

Андре Дешамп перевел взгляд на свою беременную супругу — они ожидали пятого ребенка, и, наверно, это не предел, думал Дешамп, вспоминая статьи о падении рождаемости во Франции. Его священный долг, как правоверного католика и француза, поддержать страну и веру большим количеством детей. Как раз об этом заговорил священник и, вновь подцепивший взглядом большие груди Фату, Дешамп прошептал про себя: «Изойди, дьявол, — оставь меня в покое!!!». Он посмотрел на алтарь и решил больше никуда не поворачивать голову до конца служения.

Когда служение закончилось, священник подошел к Дешампу и заговорил:

— Мсье, я вам хочу выразить признательность за ваше отстаивание интересов веры во французском парламенте. Я читал про ваше недавнее выступление в газете…

— После принятие закона о разделе церкви — боюсь, помочь церкви я могу только словами.

В начале века французский парламент принял ряд законов об отделении церкви от государства, а в начале 1907 года запретил религиозные символы в школах.

— «В начале было слово», — процитировал священник. — Слово — это важное оружие и нельзя сдаваться. Впереди борьба за души простых французов, опьяненных прогрессом и вседозволенностью. Париж — его надо вычистить!

Дешамп и священник одновременно посмотрели в сторону столицы.

— Борьба должна продолжаться там, в центре, — говорил священник. — На местах у нас есть влияние, но из Парижа расползаются щупальца спрута. Там и только там надо ударить в сердце дьявола.

— Вы знаете, я даже неохотно еду в город, — вздохнул Дешамп. — После заседаний парламента я спешу обратно сюда, на окраину. Но вы правы — вот и сегодня я должен поехать по важному делу в город.

— Я вас благословляю. Смотрю на ваше лицо — это честь Франции! Идите с богом!