Владимир Петров - Яловые сапоги

А что, если не просить Сашку, не унижаться перед ним, а завтра утром по-честному поговорить с дядей Леней? Выбрать момент, когда не будет рядом бабушки (ну, скажем, у рукомойника), и рассказать ему все. Он умный и добрый человек. Да, но ведь получится, что Даня напрашивается к нему в сыновья… А собственный сын — это тебе не канарейка и даже не бульдог: за него надо расписываться в школьном дневнике, а если уедешь, посылать денежные переводы. Зачем это нужно Леониду Кузьмичу? Да он, в конце концов, если пожелает, может завести себе настоящего сына. А вот попробуй приобрести отца!

Конечно, Леонид Кузьмич его внимательно выслушает, в затруднении почешет переносицу и… придумает какой-нибудь предлог, чтобы не брать его с собой на Северный Урал. Ну, например, скажет, что у Дани нет своих яловых сапог — кто же ходит по таежным горам в сандалиях?

Трудно человеку, если нет у него настоящего друга — не с кем посоветоваться… Даня перебрал в уме всех знакомых ребят и с огорчением понял, что ни один из них не подходит на роль советчика. Вот разве только Сема Мамонтов из шестого класса «Б», Данин сосед. Он не раз заступался за Даню и, хотя был сильнее и старше, превосходства своего перед Даней никогда не подчеркивал. Но и он не годился в советчики: слишком нерешительный человек. Будет жевать губами, тянуть свое обычное «надо подумать», «надо посмотреть»… А когда тут думать, если завтра с утра Сашка принесет в класс сногсшибательную новость, напишет ее на доске, как делает свои объявления пионервожатая Соня: «Вним! Даня нашел отца!» Ужас, что произойдет!

Надо пораньше прийти в школу, перехватить Сашку, решительно объясниться с ним — вот что надо сделать.

Спал Даня беспокойно, и ему снились такие же беспокойные сны, короткие, как мультфильмы. Он все время что-нибудь терял, и, когда бросался на поиски, опять терял что-нибудь другое: то берет, то шариковую авторучку, то портфель со всеми тетрадями и книжками. В конце концов Даня понял, что потери эти неспроста: кто-то идет за ним и все «организует». А рассмотреть этого человека Даня никак не мог, потому что не мог обернуться — не поворачивалась шея. Она была такой же тяжелой и чужой, какой казалась в прошлом году запечатанная в гипс сломанная левая рука.

Утром Даня проснулся с головной болью, шея у него действительно не поворачивалась: словно накрепко заклинило. Охая, бабушка растирала шею немецким «Випрококсом» со змеиным ядом, которым, говорят, спортсмены перед соревнованиями массируют свои мышцы и которым бабушка спасалась от суставного ревматизма. Однако Дане «Випрококс» не помог. От него только пекло шею, как от осиного укуса.

Леонид Кузьмич посоветовал Дане совсем не ходить сегодня в школу, а вызвать доктора и получить освобождение по состоянию здоровья. Но Даня с ужасом покосился на него, схватил портфель и пулей вылетел на крыльцо; ему нельзя было даже опаздывать! Ни в коем случае!

В школу он прибежал за полчаса до начала уроков. Коридоры были пустынны, и по ним гуляли сквозняки. Только некрасивые отличницы из старших классов уже торчали у треснувшего трюмо в раздевалке и ожесточенно скребли волосы алюминиевыми расческами.

Даня разделся и прикинул: где бы лучше стать? У колонны в вестибюле нельзя — тут сплошные сквозняки, а у него и так «заклинило» шею. Лучше постоять в углу между раздевалкой и туалетом. Здесь на него никто не обратит внимания.

Прошло десять, пятнадцать минут — Даня поглядывал на круглые электрические часы, а Сашки Литвинова все не было. Не появлялся и завуч Викентий Андреевич, Сашкин отец. Даня начал уже беспокоиться: а не прошли ли они в другую дверь? Однако других дверей в школе не было, Даня отлично знал это. Да и стоять надоело: к нему все время приставали с расспросами: чего стоишь и почему перевязана шея?

Наконец показалась высокая прямая фигура завуча. Обычно рядом с ним важно вышагивал Сашка со скучным, сонным выражением на лице. Сейчас Сашки не было. Неужели прошмыгнул раньше?

Викентий Андреевич поговорил о чем-то с техничкой, медленно огляделся, поблескивая строгими стеклами очков, и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

Тогда Даня сорвался с места и в два-три прыжка догнал его.

— Здравствуйте, Викентий Андреевич!

— Здравствуйте, — тот остановился и, приподняв очки, прищурился. — А, это ты, Даня! Слушаю тебя, голубчик.

— Вы не скажете, где Саша?

— Он тебе нужен?

— Да, очень.

— Придется тебе потерпеть, голубчик. Саши не будет четыре дня. Сегодня в десять ноль-ноль он уезжает в Керчь на соревнование. Будет, как говорят спортсмены, оспаривать призовое место. Ну, а ты, конечно, за него «болеешь»?