Владимир Петров - Ракетный заслон

…Упала в лога, пади и перелески таежная речка Марчиха. Вода в ней холодная и разная на цвет: черная с зеленью у замшелых откосов под пихтачами; рыжая с ржавинкой у песчаных крутояров, перевитых жгутами сосновых корней, и совсем голубая на перекатах, где шныряют над галькой скользкие гальяны и лобастые бычки.

По утрам дымится над плесами мокрый от росы таволожник; прожорливый хариус шлепается в сонную воду; приходят лоси, далеко забредают от берега и долго пьют, едва прикоснувшись к воде шершавыми и теплыми губами. От них пахнет хвоей и стойлом, им зябко, они пьют и по-коровьи дергают лоснящейся шкурой. Они пьют, задумчиво рассматривая белые облака на черной воде, а в ноги им тычутся вездесущие любопытные мальки…

За Марчихой синие дали, за Марчихой города и дороги, площади, залитые асфальтом, деревянные чайные на пыльных сельских улицах, модерные кафе-аквариумы, аэропорты и вокзалы, суетливые электрички с неуютными тамбурами, где гуляют сквозняки и бренчат гитары… Все это за речкой Марчихой, о которой никто не знает и которой нет ни на одной географической карте.

Но Марчиха есть на боевых планшетах ракетчиков. Здесь по извилистому руслу реки проходит невидимый рубеж, обозначающий «зону пуска». Здесь гигантский и незримый барьер поднимается в небо на десятки километров, Через него не пройдет ни один самолет, если не ответит на кодовый сигнал радиозапросчика «свой — чужой».

Плывут облака над Марчихой. Мирные облака…

Шли гуськом. Впереди — подполковник Прохоров, ломая валежник тяжелыми яловыми сапогами сорок четвертого размера, за ним мягкой, охотничьей походкой скользил майор Утяшин, ловко увертываясь от сучьев, которые с треском разгибались за могучей спиной командира. Замыкал шествие капитан Кадомцев. Едва поспевая, ругался в душе, чувствуя, как хлюпают промокшие модельные туфли. Черт его дернул поспешить с приездом из города! Подвернулась попутная машина: он и не успел забрать в гостинице свой чемодан.

Командир водил по лесу уже больше часа. Начали от столовой, потом к стартовым позициям. Да все сосняком, таволожником, болотным кочкарником, где на каждом шагу колючая осока, острая, как бритва.

Прохоров все это называет «очередной хозяйственной рекогносцировкой». Но Кадомцев отлично понял: «рекогносцировка» затеяна специально ради него. Смотри, мотай на ус. Знай, куда приехал и за что берешься, товарищ замполит.

Командир все время недовольно сопит, что-то бормочет себе под нос. Может быть, он всегда такой? Или недоволен Кадомцевым?

Вчера в кабинете они разговаривали вдвоем. Но разговора явно не получилось. Кадомцева удивляла угрюмая сдержанность командира. Прохоров придирчиво смотрел из-под лохматых бровей и задавал какие-то странные вопросы: отдыхал ли Кадомцев в санатории после окончания академии, не было ли у него осложнения после гриппа и еще что-то насчет здоровья. Кадомцев смутился, никак не мог сообразить: неужели он в самом деле выглядит таким хилым и болезненным?..

Открылась небольшая прибрежная поляна, судя по пенькам — прошлогодний вырубок. Подполковник сел на один из пеньков, предварительно смахнув с него хвою и золотистую шелуху сосновой коры. Поворчал насчет бесхозяйственности. Говорил ведь, указания давал: обязательно счищать с пеньков кору, чтобы не заводился короед. И все-таки кое-где кору оставили. Лесничество и без того не дает лицензий на порубку.

— Возьмем на карандаш! Устраним, — заверил майор Утяшин, привычно, почти не глядя, черканув несколько слов в блокноте. — Признаю самокритично: не проконтролировал.

— Неисполнительность, неаккуратность ведет за собой снижение всякой дисциплины. И вообще… — недовольно сказал командир и пристально посмотрел на раскисшие туфли Кадомцева, на брюки, сплошь унизанные мелкими репьями-колючками.

— Козий репейник, — подсказал Утяшин.

— Знаю, — проворчал Прохоров. — Я когда-то в детстве козу пас. Намучился с этим репейником.

Поставив ногу на пенек, Кадомцев попробовал очистить брюки. Это оказалось не просто: приходилось отдирать каждую колючку.

Командир постучал папиросой о коробку, закурил и сказал:

— В наших краях по сосняку да пескам надо ходить в сапогах. И вообще, товарищ Утяшин, познакомьте товарища Кадомцева с инструкцией о ношении полевой формы одежды. Есть у нас такая инструкция.