Варвара Мадоши - Миф о Храме

Потом его разрушило землетрясением. Ни одно из царств, образовавшихся на севере Африки, не хотело восстанавливать маяк, а пиратам он и вовсе мешал.

Гораздо позже на том месте построили значительно более скромные сооружения: властители новой эпохи, что шла на смену, окутываясь оружейным дымом и отплевываясь паром машин, пока еще не набрали достаточно средств, чтобы тратить их на выражение своего тщеславия.

Утро следующего за вторжением дня выдалось на редкость пасмурным. И вовсе не потому, что небо застилали клубы дыма и пепла: Эреду в этот раз горел на редкость умеренно. Просто с недалекого моря пришли серые тучи, затянули небо, заклубились… После обеда будет дождь: либо долгий, обложной, на несколько дней, либо бурный, с гневом Амарутука, со вспышками молний от его молота…

Царь Боцорг велел установить в центральном зале кресло и украсить его дорогими тканями и каменьями: так делали цари Ашшура. На этом кресле он воссел, когда владыка Эреду, Набу-наид, сломленный потерей приемного сына и соправителя Бэл-шар-уцура, который погиб ночью, обороняя Эсагил от боцоргов, преклонил перед ним колена и признал его царем над всем государством Эреду.

Милостив был царь Боцорг. Он позволил свергнутому Набу-наиду удалиться в дальние владения и даже забрать с собой часть своего имущества.

— Что же до сокровищ Бабилу, - молвил Кюрош-е-Боцорг, называя Эреду на аморейский лад, - то пусть сюда же, в этот зал, мне принесут самое ценное, чем может похвастаться Эсагил!

Когда он это сказал, среди жрецов возникло некое движение, их прослойка у стен забурлила, и, наконец, вперед вытолкнули брата Нуша - того самого, у кого не было иных талантов, кроме умения красиво читать «Энума элиш».

Не самый старший среди жрецов, не самый высокопоставленный и даже не самый представительный, он смотрелся странно посреди огромного зала.

Арреш-мер-седх, готовивший выступление брата Нуша несколько дней, если не несколько месяцев, напрягся, словно подталкивая разумом то, что должно было свершиться. Вот сейчас все решится. Глупцы те, кто думает, что города берут армиями. Города берут раньше: в спорах и раздорах, в подкупах и интригах. Глупцы и те, кто верит, что проблему можно разрешить в битве. Проблемы чаще всего разрешают в разговорах с глазу на глаз, в поединке разума и воли.

Брат Нуш казался не к месту посреди этого каменного зала; утренний свет безжалостно подчеркивал непорядок в его одеянии, отсутствие жира и благовоний в его волосах. В руках брат Нуш вертел маленькие песочные часы; утреннее солнце запуталось в стекляшке.

Голос его зазвучал с неожиданной силой:

— О великий царь боцоргов, увы нам и увы! Боги отвернулись от Эреду! Сокровища потеряны!

— Что значит потеряны? - царь нахмурился и даже подался на своем кресле вперед. Призрак пожара и дальнейшего разграбления сгустился, стал почти осязаем; еще чуть-чуть, и сквозь него не будут уже видны фрески о деяниях анунаков.

Однако брат Нуш не поддался неведомой силе призрака. Стоя все так же прямо, он проговорил:

— Все сокровищницы наши, о господин и повелитель, располагались под Храмом Основания Земли и Неба, славнейшим из всех храмов Эсагила. Но этой ночью боги разрушили храм, и теперь в подземелья не пробраться… Сокровища недоступны.

— Опять этот храм… — Кюрош-е-Боцорг смотрел на жреца Нуша тяжелым взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Но взгляд царя-завоевателя тонул, путался в лучах утреннего солнца. Скользили по стенам солнечные зайчики.

— Боги этой ночью явили мне знамение… храм был разрушен… Эреду сдался мне. Как боги могли похоронить сокровища Эреду и не дать мне завладеть ими?

— Но ведь сокровища принадлежат богам, а не городу, - проговорил брат Нуш. - Если вы прикажете, мы охотно начнем раскапывать башню… но, боюсь, придется потратить на это много времени! Прости нас, великий царь… прости ничтожных рабов своих…

Сонное состояние овладело залом. Арреш-мер, стоявший в углу - за свою службу он успел убедиться, что надежнее всего наблюдать именно из углов - отступил глубже в тень и еще сильнее надвинул капюшон на голову.

Тишина замерла патокой. Змея истории свернулась, готовая укусить собственный хвост; сейчас ужалит. Вот-вот покатятся головы, вот-вот забудутся милости - царя Боцорга хотят лишить его сокровищ. И знаменитый гипноз молодого брата Нуша, благодаря которому он так ходко продвигался по службе, не поможет.