Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]

— Мы все равно проберемся на кордон, мы уже договорились друг с другом.

— Что там делать! — вконец возмутился Дарган.

— Потому что мы терские казаки, — последовал жесткий ответ. — Не все время в науках застревать, пора и к военному делу приобщиться. У нас на Кавказе и Пушкин с Лермонтовым побывали, и убиенный в Персии Грибоедов. Все дрались с абреками.

— А это ишо кто такие? — Дарган отложил наточенную шашку в сторону, хотя был наслышан о русских грамотных барах.

— Поэты и писатель, книжки надо читать, — подскочил с подковыркой Петрашка.

Панкрат посмотрел на сотворенную им дурацкую фигуру, непривычную в здешних местах, и добродушно засмеялся:

— Совсем братья окацапились, уж театры разыгрывать научились, — затем высказал отцу свою догадку. — Они насмешек от станичных малолеток не выдержали, вот и запросились на войну.

— Во–от оно что! Тогда причина серьезная, — насупился глава семейства. — В роду Даргановых симулянтов и трусов отродясь не бывало.

— Дарган, они выбрали другой путь, более цивилизованный, — насторожилась Софьюшка. — Он для большинства казаков не понятен.

— Казаки разбираются во всем, — пристукнул ножнами по полу сотник. — А показать свою удаль для поддержки славы рода Даргановых никогда не поздно. На следующей неделе оба пойдете в отряд к Панкратке, пусть он вас там погоняет.

Видно было, что высказывание Панкрата о насмешках станичников над учеными братьями крепко зацепило старого вояку, больше он не желал слушать никаких оправданий. Софьюшке оставалось лишь развести руками…

С этого все началось. Панкрат огрел кабардинца плетью и один пошел наметом измерять пространство по направлению к аулу. Привстав в стременах бешенно скачущей лошади и не уставая хлестать ее нагайкой по бокам, он ругал себя последними словами за то, что рассказал батяке о насмешках над братьями их станичных сверстников. Если бы не его выводы, они бы сейчас мирно отмеряли версты по просторам Великой Российской империи, каждый до своей столицы. Оба в них уже сумели обосноваться. Но все получилось по другому. Проводив хорунжего тревожным взглядом, Николка подал знак патрульной группе, устремился за ним. Дерзкий нрав товарища был знаком ему с детских соплей, и что он мог натворить на чужой территории, было известно одному богу. А Панкрат и правда не видел ничего вокруг, он торопился исправить ошибку любой ценой, пока не остыли горячие следы от нее. Лошадь ворвалась на улицу с низенькими саклями, осаженная всадником, взвилась на дыбы посреди дороги. Казак завращал зрачками, стараясь угадать, в каком из строений жила Айсет и ее брат разбойник Муса, но все сакли были похожи одна на другую. Прошло несколько лет с того момента, когда он однажды увидел, из какого подворья девушка выбежала к нему на свидание. Мало того, он наблюдал за аулом со стороны одинокой скалы, а ворвался в него со стороны горных хребтов. Поняв, что если вломится не в тот дом, исполнить задуманное вряд ли удастся, Панкрат помчался дальше. Лошадь донесла его до небольшой площади и закрутилась на ней волчком, всадник заметил сидевших у глинянной стены стариков, подскочил к ним:

— Аксакалы, мне нужна сакля Мусы Дарганова, — понимая, что старейшины могут притвориться глухонемыми, на родном для них языке обратился он к ним.

— А кто ты такой? — отозвался седобородый старик в татарской тюбетейке на лысой голове.

— Я Панкрат из казачьего рода Даргановых, — не стал скрываться хорунжий. — Замужем за мной Айсет, младшая сестра Мусы.

— Что тебе нужно от Мусы? — после долгого молчания задал вопрос все тот–же аксакал, скорее всего он был главным среди старейшин. Остальные старики искоса и недружелюбно рассматривали всадника, от них несло лишь угрозой.

— Захотел посмотреть на свою тещу, — едва удерживаясь, чтобы не сорваться на грубости, пристукнул ручкой ногайки по луке седла казак. — На свадьбу не приходила, внуков еще не видала.

— Вы ее на свадьбу не приглашали.

— Если бы и послали сюда гонцов, их бы все равно не приняли.

— Тогда что тебе нужно от Мусы с его матерью?

Панкрат соскочил с седла, подлетел к старейшине и с ненавистью прошипел:

— Ваш Муса захватил моего младшего брата в заложники, хочу извести весь его поганый род, чтобы духом их не пахло.

— Вряд ли тебе это удастся, — зрачки у старика налились животным бешенством, они помутнели, скоро от глаз остались одни латунные бляшки. — В доме уважаемого Мусы сейчас находятся мужчины, они свернут шею тебе первому.