Александр Манин - Месть вогулов

– Да разное. Про навий рассказывала. Мол, если не похоронят человека как следует, превращается он в нечисть лесную. И летает та нечисть по лесу, людей добрых пугает. А кто зазевается, того и вовсе к Ящеру может утащить, в царство мёртвых. Как, говорит, увидишь поутру крупные птичьи следы на дереве, ночью избу запирай накрепко да иконы доставай, иначе не миновать беды.

– А я другое слыхал. – сказал Фома. – Про оборотней лесных. Есть, мол, люди такие, которые в лесу живут. Могут быть людьми, а могут и в зверьё всякое оборачиваться – в волка али медведя. И как забредёшь в их места, не бывать тебе живу. Сколько народу из нашей деревни в лесу пропало, и косточек не нашли.

– Сказки это всё. – сказал Кожедуб. – Крест животворный любую нечисть прогонит. Вот кого опасаться надо – так это вогулов здешних. Не любят, когда русский человек случайно их жильё найдёт, мигом могут из луков расстрелять. Тут они мастера.

Али того хуже – сердце вырежут, бесам своим, истуканам в жертву принесут. И здесь человека замучают, и в ад на вечные страдания отправят. Слыхал я, как старые воины шайтанов их проклятых находили. Губы у тех перемазаны кровью, кругом куски мяса лежат, не поймёшь, то ли звериного, то ли человечьего.

– Упаси нас Бог от такого. – Ратники, побледнев, истово перекрестились. Долго сидели молча. Наконец, Илья не выдержал, сказал:

– А ведь мне дед тоже об этакой страсти рассказывал… Когда молодой ещё был, ходил в здешние земли с разведкой. Видел, говорит, лесного дьявола, коему дикари жертвы приносят.

– Ну и что ж они такое видели? – с интересом спросил Артемий.

– Идут, говорит, втроём по лесу. Вдруг видят – стоит древний амбарчик на двух столбах, на крыше оленьи рога красуются. Подивились, конечно, что за невидаль? Нашли полено покрепче, залезли, заглянули внутрь. Смотрят – сидит в темноте, как человек, кукла в мехах, шарфах, опоясках, с тремя островерхими шапками на голове. Шапки из цветного сукна – красного, синего. На стенах, куда ни глянь, тоже меха и ткани висят, да такие старые, что тронь, сразу рассыплются. Лицо у шайтана деревянное, страшное, покрытое вырезанными морщинами. Нос громадный. Глаза выпученные, смотрят на них, как живые. Заробели мужики, конечно. А перед идолом, мать честная, богатства то! Меха дорогие, бобры, соболя, лисицы чёрнобурые. Чаши серебряные с искусной резьбой, неведомо кем сделанные. Монеты дивные, тех народов, коих и на свете уже нет. А меж ними следы угощения: протухлые куски мяса, засохшая кровь в чашах. Идол-то проклятый зыркает своими глазищами из темноты, страшно – жуть. Как будто человек, насмерть замёрзший и закоченевший. Губы, лицо кровью измазаны. Попятились мужики, да и бежать оттуда. Даже богатства взять не подумали – такого страху на них шайтан нагнал. Так-то вот. – закончил Илья, вздрагивая от представленного зрелища. Даже бывалому сотнику стало не по себе после такого рассказа. Рука его, против воли, коснулась рукояти меча.

Наступила глубокая ночь. Воины сидели в полудрёме, спиной повернувшись к костру, дабы пламя не ослепляло. Лишь Артемий тревожно оглядывался – чутьё бывалого бойца говорило, что опасность не минула, а только затаилась на время. Ветер шумел в кронах деревьев, луны не было видно из-за затянувших небо облаков. Беспокойство его нарастало, рука легла на рукоять меча. В голове пронеслись странные слова-мысли:

– Охота… Уже скоро… Смерть… Смерть!!!

Стряхнув наваждение, Артемий вскочил, выхватил меч и резким криком поднял тревогу. Бывалые воины вскочили и заученно заняли круговую оборону. Боярин тоже подпрыгнул, едва не угодив в костёр и в ужасе начал озираться по сторонам, потирая сонные глаза. Грохот конских подков на этот раз слышался уже в лесу, рядом с ними, среди деревьев. В отблесках костра промелькнули странные фигуры. Иван услышал крики, лязг железа и рычащий боевой клич на неведомом языке. Нервы окончательно сдали и он бросился сломя голову прочь – подальше от места, где метались тени и слышался душераздирающий вопль.

Боярин нёсся через густую чащу, не разбирая дороги. Сучья деревьев царапали его до крови, одежда превратилась в лохмотья, но это всё было не важно. Бежать, бежать, спастись любой ценой от лесного ужаса! Наконец, запнувшись об корень дерева он упал и не смог встать – боль в ноге была ужасной. Боярин замер и начал оглядываться. Криков больше не было слышно. Луна вышла из облаков и он увидел, что лежит возле лесной поляны. Было тихо, даже ветра в ветвях уже не слышалось. Спасён… Кажется, спасён.