Святослав Воеводин - Горислава. Невенчанная жена

Она уже мысленно сдалась, когда Свирид как-то неуклюже запрыгал на одной ноге, а потом не удержал равновесия и покатился кубарем, то исчезая в траве, то появляясь снова. Приободрившаяся Рогнеда полетела дальше стрелой. Когда она уперлась обеими ладонями в морщинистый ствол дерева и обернулась, Свирид еще только ковылял вдали, припадая на ногу, которую, должно быть, подвернул.

Но все было хуже. Когда парнишка добрался до дерева, выяснилось, что он наступил на ржавый наконечник от стрелы и загнал его сквозь подметку в ступню, на манер чудовищной занозы.

– Зачем же ты сюда шел?! – всплеснула руками Рогнеда. – Крикнул бы, что поранился.

– Я кричал, – буркнул он, – но ты не слышала.

– Давай ногу сюда, я стрелу вытащу. А потом придется рубаху рвать на повязку.

– Не, – помотал головой Свирид. – За рубаху мамка ругаться будет.

– Ладно, я от подола оторву, – придумала Рогнеда. – У меня этих платьев и рубах столько, что никто не хватится.

Они сели среди разбросанных по земле желудей, и он выставил перед собой ногу.

– Сапог я снимать буду? – повела бровью Рогнеда.

– Ох, – смутился Свирид и поспешно разулся.

Когда она раскачивала, а потом выдергивала железное жало, он даже глазом не моргнул, показывая, как стойко умеет переносить боль. А когда Рогнеда закончила, привстал, наклонился и поцеловал ее в горячую после бега щеку.

– Этого не надо! – рассердилась она и утерлась рукавом. – У тебя губы слюнявые.

Свирид засопел. Она ловко оторвала ленту по кругу и, морща нос от сырого запаха, оттерла ногу от крови, приложила подорожник и перевязала, предупредив:

– Как домой вернемся, сразу промой травяным отваром, не то загноится и распухнет. Вон дядька Давыд на доску с гвоздем наступил, так оттяпали ногу по самое колено. Черная была, вонючая, толщиной… толщиной… с бревно…

Не дослушав, Свирид опять полез целоваться. На этот раз он пустил в ход не только губы, но и руки, облапив Рогнеду с неожиданной медвежьей силой. Стремясь вырваться, она повалилась на спину, но вышло еще хуже, потому что теперь он навалился сверху, гудя:

– Ну, ну, не брыкайся! Мы не по-настоящему, не до крови, немножечко…

– Дурак! – завопила она, молотя его кулаками по пригнувшейся голове. – Отпусти! Ты рехнулся!

Свирид не подчинился. Втянув голову в плечи, он стал ловить Рогнеду за тонкие запястья, норовя прижать ее руки к земле. Ей стало по-настоящему страшно, когда он добился своего и попытался втиснуться телом между ее ног, насильно разводя колени. То, как он пыхтел при этом, как терся об нее и шарил губами, было настолько отвратительно, что она впилась зубами в его щеку и сжала с такой яростью, что пришел черед Свирида драть глотку. Пока он голосил, срываясь на рыдающие нотки, Рогнеда сбросила его с себя, вскочила и побежала куда глаза глядят. Во рту сохранился отвратительный вкус крови и кожи, лоскут которой она отхватила, перед глазами стояла мутная пелена.

Главный ужас вызывала внезапная перемена, произошедшая со Свиридом. В одночасье он превратился в дикого зверя, одержимого похотью. Когда такое случалось с котами или дворовыми собаками, Рогнеда не просто отпихивала их ногой, а лупила чем попало, обращая в бегство. Но Свирид не был ни котом, ни собакой, а потому убегать приходилось ей самой.

Он что-то кричал ей вслед, но она его не слушала. После того как он напал на нее, говорить с ним стало не о чем. Рогнеда так ему верила, а он оказался негодяем. Слепил солнечными зайчиками, чтобы она раньше его подлую натуру не увидела.

Скрывшись среди деревьев, Рогнеда стала забирать влево, рассчитывая описать дугу и вернуться домой, пока Свирид будет искать ее в лесу. Сам Перун подбросил ему стрелу. Охромев, парень уже не представляет собой такой опасности.

Продираясь сквозь кусты, Рогнеда не сразу обратила внимание на то, что высокие деревья вокруг нее сменились осинами да березами, а трава приобрела тот изумрудный оттенок, какой бывает обычно по краям болот. Опомнилась она лишь после того, когда кочка ушла из-под ног и пошла вязкая слякоть, в которую ноги очень скоро провалились по колено. Нужно было срочно поворачивать обратно, однако оттуда приближался Свирид, окликая Рогнеду по имени и уговаривая не убегать.

Она посмотрела вперед, приметив там большую березу, которая, разумеется, росла не из трясины, а на клочке суши. Дальше тоже росли деревья. Перебираясь от одного островка до другого, можно было окончательно оторваться от Свирида и сбить его со следа.