Святослав Воеводин - Горислава. Невенчанная жена

Не заботясь о том, чтобы сохранить одежду сухой, Рогнеда пошла к березе. Под ногами словно перину простелили, и перина эта раскачивалась, проседая под ней. В ушах зазвенели комары, пробудившиеся при появлении поживы. Отмахиваясь от зудящей дымки, Рогнеда выбралась на островок с березой и, не задержавшись, побрела к следующему белому стволу.

Там, где она проходила, поднимался густой смрад. Чтобы сделать шаг, приходилось раскачиваться всем телом. Зато, улегшись под очередной березой, Рогнеда осталась незамеченной Свиридом. Выскочив на край болота, он устремился в другую сторону. Опять повезло. Если бы он повернул влево, как Рогнеда, то сразу увидел бы грязный след, оставленный ею на поверхности. Но ему это в голову не пришло, и она осталась одна.

Одна? Посреди топи?

Рогнеда утерла пылающее, перепачканное лицо рукавом, прикидывая, как быть дальше. Вернуться по своему следу? Нет. Где-то там шастает Свирид. Да и потревоженная топь, должно быть, сильнее засасывает. Правильнее будет выбраться из болота подальше.

Приподнявшись на коленях, Рогнеда расшатала тонкое деревцо, измочалила на сгибе и сломала. Освобожденный от веток ствол превратился в надежный шест. Теперь можно будет ощупывать дно впереди, чтобы не провалиться. Главное – не пугаться. У страха не только глаза велики, но и ноги тонки – подгибаются на ходу, на таких далеко не уйдешь.

Помолившись одновременно всем богам и попросив защиты у лесных и болотных духов, Рогнеда полезла в болото. Шест пригодился не только для того, чтобы пробовать дно на прочность, но и для того, чтобы налегать на него, когда приходилось вытаскивать ноги, слишком глубоко засевшие в мертвенно-холодной топи. Каждый шаг давался с величайшим трудом. Мокрая одежда липла к телу, сковывая колени, будто путы. Внизу все ходило ходуном, дышало, колебалось, жадно причмокивало. Вокруг Рогнеды все бурлило и хлюпало, со всех сторон вспучивались пузыри, похожие на глаза огромных лягушек, всплывших на поверхность, чтобы посмотреть, как станет тонуть глупая девушка. Но на самом деле никаких лягушек тут не было. Никого не было. Даже сонные осенние комары перестали сопровождать Рогнеду. Если бы не те чавкающие и хрюкающие звуки, которые издавало болото, то вокруг царило бы полное безмолвие.

– Рогнеда!

Голос, прозвучавший в этой зловещей тишине, заставил ее вздрогнуть и оступиться. Одной ногой она на мгновение ощутила зыбкую пустоту – как будто бездна распахнулась внизу.

– Рогнеда! – все звал глупый Свирид.

Охваченная ужасом, она подалась обратно, упираясь в шест, который, по счастью, воткнулся в твердую кочку. Топь неохотно отпустила. Цепляясь обеими руками за шест, Рогнеда вытащила себя из холодной грязи на восхитительно сухую и твердую землю. Трясина осталась позади, разочарованно булькая и пуская пузыри. Не веря в свое спасение, Рогнеда провела ладонью по мху, не проседавшему под тяжестью руки. Дальше шли ягодные гряды, за которыми высился сосновый бор.

– Рогнеда, возвращайся! – не унимался Свирид, перетаптывающийся на краю болота. – Нельзя там! Засосет!

Она села к нему лицом. Черный след, прочерченный по коварной зелени, был крив и короток. Рогнеде казалось, что она целую вечность пробиралась от дерева к дереву, тогда как путь ее занял не больше ста шагов, если бы они были сделаны по земле, а не по болоту.

– Хватит орать, – сказала Рогнеда.

В лесу ее голос прозвучал очень звонко и отчетливо, так что Свирид сразу услышал и примолк. Рогнеде было неприятно от мысли, что она в таком виде у него на глазах.

Облепленная грязью и тиной, с мокрыми прядями, выбившимися из косы и прилипшими к лицу. Черевички пропали, на грязных ступнях торчали посиневшие от холода пальцы.

– Теперь посуху выбирайся, – посоветовал Свирид. – Не полезешь больше в болото?

– Не полезу, – пообещала Рогнеда.

Это было правдой. Никакая сила, никакая опасность не заставили бы ее повторить подвиг.

– Тогда обходи посуху там. – Свирид показал. – А я тут пойду. Будем перекликаться, чтобы не заблудиться.

– Не стану я с тобой перекликаться, – сказала Рогнеда. – Потому что ты дурак.

– Дурак, – легко согласился он. – Не знаю, что на меня нашло. Наваждение. Прости меня.

Вид у него был такой виноватый и подавленный, что Рогнеде сделалось жалко его. Она представила себе, что случилось бы со Свиридом, вернись он домой один. Ее отец никогда бы не поверил, что она убежала сама, да еще без причины. Все заподозрили бы, что дело тут нечисто, особенно если бы Свирид признался, по какой причине они расстались. А если бы и не признался, то все равно выдал бы себя голосом и взглядом.